Снова в тех краях Таня оказалась поздней весной. Станция резала слух тишиной — птицы исчезли, а которые попадались, вели себя неспокойно, как будто случайные гости на ведьминых похоронах. И зелень вроде буйствует, но как-то пусто, словно страх вместо прочего зверья гнезда себе свил. Деревья растут нездорово, и нет-нет да встретишь такое, от чего волосы дыбом становятся — мох то кругом растёт, то шалашом больным, а то и вовсе такое растение чуждое попадётся, что одна мысль от него — прочь, бежать в траву придорожную, в бурьян сиротский с головой забиться.
И побежала. А «то» дышало ей в спину всем своим холодом. Таня неслась подальше от всего этого, ясно — до ледяной дрожи — чувствуя, как внизу, в лазе, под кругами и шалашами белёсого мха, что-то ворочается — какой-то предвечный вселенский червяк, и от его перекатывания весь мир вот-вот вывернется наизнанку.
Тем же летом Таня вернулась в Москву. Она уже распускала крылья, забываясь в вагоне метро, и летала по тоннелям, лихостью своей пугая сонные тени, змеящиеся в гнилых проводах. Метро всегда было местом неясным. С детства и до недавних пор Танечка пугалась его, — нор, огней, шёпота.
Недопонимала она тамошних людей… Так их и называла тайком — "люди в метро". То девушка, то мужчина, то старуха — каждый раз по-своему. Они ничего и не делали, просто были — смотрели, думали, спали… Но во всех их существах виднелись провалы, дыры, втягивавшие в себя Танины мысли. Один раз она задремала и на границе этой дрёмы; увидела свою правую руку в виде звериной лапы. С перепугу она даже полюбила её, как если бы та была родным существом, а не приросла вместе с мыслями об охоте и привкусом крови во рту, — изящная, покрытая ровной нежной шёрсткой, с блестящими чёрными коготочками. Но тут же проснулась от резкого страха перед всепроникающей инородностью, успев поймать тихий, цепкий взгляд ещё не старой женщины с огромной копной седых волос.
В другой раз сон в метро случился такой.
Люди вокруг вдруг сделались одетыми в карнавальные костюмы, а Таня — в "чёрную курицу" из гофмановской сказки. Все повскакивали с мест, стали махать руками, но никто так и не полетел, разве что глаза у многих выпучились и как бы зажили отдельно от туловищ. А она поднялась. Чёрные крылья, большие и красивые, вынесли её из вагона, и Таня стала летать сквозь поезда и станции. Подземные жители тем временем закудахтали вместо неё: "Куда, куда?!" "Да тужа же, туда!" — усмехалась Чёрная Курица по имени Таня.
