Кажется, у Тео начался бред. Входная дверь открывалась, но уже через пару минут она открывалась снова, а до того она все-таки была закрыта, просто он принимал желаемое за действительное, проходили еще минуты, и вот дверь открывалась по-настоящему, а потом в течение нескольких минут она явно была закрыта, и все это время телеголоса смеялись, шипели и бессвязно лопотали.
Наконец дверь на самом деле открылась.
— Что за запах? — поинтересовался араб с порога.
— Неважно, — ответил белокожий. — Что с пленкой?
Нури закрыл дверь, снял куртку (характерное шуршание нейлона).
— Я передал ее на телевидение.
— Почему так долго?
— Пришлось добираться двумя автобусами. И дожидаться удобного момента.
— Ты уверен, что она попала куда надо?
— Сто процентов.
— Ты сам видел, как ее распечатали?
— Нет, конечно. Расслабься, парень. Что-что, а это они не проигнорируют. Завтра ее увидит вся Америка. Может, уже сегодня! — Он радовался, как мальчишка в ожидании, что его одобрительно похлопают по спине.
— Я тут чуть не свихнулся, Нури, — астматический присвист сделал голос белокожего еще более устрашающим. — Уже решил, что ты все запорол.
— Ты должен в меня верить, парень! Ты чего? А как же «Два человека, две веры, одна миссия»?
— Садись, Нури, — устало сказал белокожий. — Будем ждать, когда покажут в новостях.
Но араба не так-то просто было усадить.
— Послушай, дружище. Ты же знаешь, как я отношусь к телевидению. Еврейские ситкомы, еврейские новости, мыльные оперы… Это вредно для мозгов! Раньше мы разговаривали. А сейчас мы совсем не говорим.
— Почему, говорим.
— Не так, как раньше.
— Ситуация меняется.
Пауза.
— Что мы будем делать с Гриппином? — спросил Нури.
— Ничего.
— Мы не можем ничего не делать.
— Запросто.
— Ты сказал, что мы отвезем его на север и отпустим в лес.
— Если бы у нас была машина. Но нам пришлось ее бросить. Прикажешь тащить его пятьдесят миль на спине? Или прокатиться с ним на автобусе? «Да, и еще один билет нашему другу с повязкой на глазах и заклеенным ртом».
— Ты сам сказал — «в лес».
— Забудь про лес. Это была красивая идея, а от красивых идей порой приходится отказываться. Мы должны считаться с реальностью.
Снова пауза.
— Значит, ты его пристрелишь? — спросил Нури. — Да?
— Расслабься, приятель. Предоставим все самой природе.
— Природе? Это в каком смысле?
— А в таком, что хер я ему теперь дам «Пепси», — огрызнулся белокожий. — И ты ему больше ничего не давай.
— Не ругайся, парень. Мы не ругаемся, или ты забыл? Наши языки должны прославлять Господа, забыл?
