Из этого следует взаимное отношение условия: лишь в отношении к другому я могу полагать некий сознательный акт; он сущностно имеет предметную интенцию. Однако лишь поскольку я знаю о самом себе в исполнении акта, мне самому «прояснилось» это, постольку я могу знать о другом, исполнять другое в «свете» своего сознания и на основании этой проясненности, мысля, рефлектировать актуальное при-себе-бытие исполнения, чтобы привести его к тематически отчетливому сознанию.
4.3.3.2. Сознание, однако, есть исполнение бытия; сознательный акт сам есть некая положенная в действии действительность бытия, которая отличается тем, что она, зная, есть при самой себе, следовательно полагает в акте тождество бытия и знания. Это имеет огромное значение: в духовно-сознательном акте бытие приходит к себе, оно сознает самого себя, бытие знает о самом себе. Это происходит в конечном, связанном с чувственным миром духовном существе («дух в мире», К. Ранер) – в тематическом исполнении другого, однако в нетематическом обратном отнесении сознательного акта к самому себе. В этом изначальном исполнении единства бытия и знания (3.1.2) основывается наше понимание основных законов (ср. 4.4), равно как и основных определений бытия (ср. 5), которые еще следует показать. Таким образом, актуальное тождество бытия и знания в исполнении духовного акта оказывается основным знанием о бытии и поэтому праусловием возможности всего вопрошания и знания.
4.3.4. Конечное и бесконечное
4.3.4.1. Вопрошание оказалось актом исполнения, в котором вопрошающий схватывает самого себя как субъект и другое как объект вопрошания, при этом обоих, однако, как нечто, которое «есть», т. е. как сущее, поскольку оно есть. Он исполняет, стало быть, самого себя и свое другое при формальном принятии во внимание бытия (sub ratione entis), т. е. при форме или формальном объекте бытия: я знаю, что я «еcмь» и хочу знать, что и как «есть» другое. Это есть, следовательно, событие в горизонте бытия, который оказался горизонтом безусловной, стало быть, неограниченной значимости (ср. 2.3.3 и cл.). Лишь благодаря этому акт совершенно сознателен, знает себя в бытии и, следовательно, является духовным актом исполнения.
Отсюда следует, что таковому акту во взаимном обусловливании присущи конечность и бесконечность. Он есть конечный акт, ибо исполнение действия некоего конечного сущего никогда не могло бы преодолеть или снять границы своей сущности. Тем не менее духовный акт, уже акт вопрошания, тем более знания и, как еще будет показано, также стремления и воления, имеет некое
