Борис Павлович почти подбежал к столу, бережно взял хрустальную стопку и, убедившись, что Колобов уже начал пить, стал медленно вливать в себя ароматную жидкость. Он еще несколько секунд держал пустой сосуд в руках, всем видом показывая, какое ему привалило счастье – попробовать божественный напиток, да еще налитый самим начальником!
Колобов вернул его в действительность словами:
– Давай, закусывай! – и подвинул вазочку поближе к маленькому человечку. Заметив его вопросительный взгляд, добавил:
– На меня не смотри, ты же знаешь – диабет.
Борис Павлович развернул конфету и не менее бережно, чем коньяк, целиком отправил ее в рот. Сделал он это, чтобы не запачкать шоколадом пальцы и потом не облизывать их на глазах у хозяина.
– А теперь топай, – почти равнодушным тоном сказал тот, когда гость проглотил остатки лакомства. – Никуда не заходи, нигде не задерживайся.
Борис Павлович быстро стянул с вешалки шляпу и плащ и, не надевая, тихонько выскользнул из кабинета, успев сказать:
– Спасибо, Сергей Сергеевич, вы для меня столько делаете. Я не подведу. До свидания!
Колобов не счел нужным отвечать, а когда за посетителем закрылась дверь, положил оставшиеся конфеты в прозрачный пакетик, сунул его в карман и стал собираться. Через две минуты окно его кабинета погасло.
Кроме коммунистов никто не предпринял никаких действий, которые бы как-то указывали на отношение к происходящему. Казалось, что все другие политические силы выжидали: а что скажет по этому поводу президент?
Спустя три дня он, наконец, выступил по телевидению.
Сивцов как раз к тому времени добрался до своей холостяцкой квартиры в Чертаново и включил старенький «Шарп». Выбрасывать его он не собирался: пока показывает, пусть работает, к тому же искать новый «ящик» у него просто не было времени. Правда, телевизор в последнее время, не жалея, разливал по экрану красный цвет, будто его завербовали коммунисты. Вот и сейчас лицо президента выглядело багровым, словно его окончательно вывели из себя, что, впрочем, скорее всего, соответствовало действительности.
– Ленин, безусловно, принадлежит истории нашей страны, – произнес он, – И вычеркнуть его невозможно, да и не надо. Однако в сегодняшних реалиях исчезновение его тела из Мавзолея мало что меняет. И мы не хотим чтобы в России сложилась ситуация, описанная древним изречением: мертвые тянут за собой живых. Страна не должна возвращаться к прошлому, которое кое-кому представляется идеальным. Но разве мало было беззакония и в первые годы Советской власти, и в эпоху, как ее называли, развитого социализма?! Именно поэтому нельзя принимать ультиматум, предъявленный нам Объединенной коммунистической партией.
