И вот лукавый Одиссей
домой из дальних стран
Пустился в путь, добычей горд,
удачей сыт и пьян:
Самой Афины как-никак
любимый мальчуган —
За плутовство, за воровство,
за все свои уловки.
Сперва пришел он к берегам,
где лотосы цвели,
И нам казалось — не найти
прекраснее земли,
Но капитан велел опять
взойти на корабли,
А кто упрямился, того
втащили на веревке.
Достался кое-кто из нас
циклопу на обед,
И был в отместку ослеплен
ужасный людоед.
«Никем» назвался наш герой,
но во хмелю побед
Не утерпел: «Я — Одиссей!
Я в мире самый ловкий!»
И ополчился на него
свирепый бог морей
И вспять погнал его суда
десницею своей.
Ну что ж ты ветры не сдержал,
речистый Одиссей?
А говорят — не видел свет
искусней морехода!
Так будь здоров, наш капитан!
Тебе не занемочь
Ни в штиль, ни в шторм, ни в тихий день,
ни в грозовую ночь,
Ни на груди морских наяд,
куда б и мы не прочь
Прилечь, как ты, наш удалец,
отважный и свободный!
И только ветер поутих —
уж новая беда:
Для лестригонов-дикарей
что гости — то еда,
И многих спутников своих
оставил навсегда
В гостях на этом берегу
наш воин благородный.
Нам остров чудный хлевом стал
по прихоти Борея,
Там превратила нас в свиней
волшебница Цирцея.
Но хитроумный Одиссей
стократ ее мудрее:
Он пил, он мял ее постель
и ел ее еду.
Так будь здоров, наш Одиссей,
наш мудрый капитан!
Куда бы ни занес тебя
безбрежный океан,
Не дом родной тебя манит,
а бури и туман.
Чудак? Пожалуй! Но хитрец —
злодеям на беду.
На Остров Мертвых он приплыл
и к берегу пристал,
Наполнив яму кровью, ждал
и духов отгонял,
Пока Тиресий, вещий муж
ответ ему не дал.
Как знать, меня он навестит,
когда в Аид сойду?
Затем побаловать свой слух
задумал Одиссей —
