Однако вот так сразу просить графа об услуге представлялось Мэгг немыслимым. Они едва знакомы, и, скорее всего, он не воспримет всерьез заявление девицы, что она, дескать, не прочь прокатиться на его паруснике до Китая. Да он ее на смех поднимет и будет прав. Нет, тут нужно все обдумать, чтобы действовать наверняка.
Мэгг рассеянно попрощалась с графом, наконец-то доставившим ее к экипажу, с помощью лакея забралась внутрь и откинулась на подушки. В окно она видела, как граф развернулся и пошел обратно к месту пикника, впрочем, никуда не торопясь. Теперь понятно, что его невозмутимость скрывала раздражение и скуку; а может, он просто от природы человек флегматичный. Как бы там ни было, граф являлся самым подходящим кандидатом на роль сопровождающего, и Мэгг не собиралась упускать этот шанс.
Пикник у Норманов произвел на Рэнсома угнетающее впечатление. Казалось бы, с чего? Яркое солнышко, зеленая английская травка и, как сказала мисс Ливермор, действительно, полно роз. Дамы все улыбчивы, джентльмены щеголеваты, разговоры причесаны… Даже булочку не раскрошишь, до того все чисто. Может, именно это и нагнало на Рэнсома тоску.
Ведь он привык к другому. К непритворной дружбе, настоящей любви. Нет, сам Рэнсом Сильверстайн еще ни разу не влюблялся так, чтобы потерять голову. Не в этом дело. Просто он каждый день бывал с настоящими людьми.
Английское общество - та его часть, что Рэнсом наблюдал, - показалось ему сделанным из бумаги. Как будто все эти блестящие леди и джентльмены были нарисованы, очень красиво и точно, только это не делало их настоящими. Они оставались на бумаге и разговоры вели книжные, словно списанные у кого-то. Рэнсома совершенно не интересовали все эти любовницы, погода и лошади. Его интересовала его собственная жизнь - и все.
Немного позабавила мисс Ливермор (как ее имя, он запамятовал, а вот фамилию запомнил), и благодаря ей удалось на несколько минут покинуть душную атмосферу. Как странно, что душным показался солнечный денек… Рэнсом считал часы до того момента, когда сможет снова выйти в море. Мистер Уэстли клялся, что приближает этот момент изо всех сил, и уже принес на подпись несколько бумаг. Имущество Сильверстайнов начинало медленно, но верно распродаваться.
На похороны деда, тело которого увезли в Сильверстайн-Мэнор и уложили в фамильном склепе, Рэнсом не поехал. Туда отправилась лишь тетя Лайза, видимо, посчитавшая, что иначе общество ее осудит. Кузен Роберт поступил умнее - сказался больным, но чудесным образом выздоровел на следующий же день и пригласил Рэнсома к обеду. Старого графа Сильверстайна не любил никто. Рэнсом не чувствовал вины оттого, что не отправился хоронить деда. Их связывало кровное родство, но не более. Никаких обязательств, никаких долгов.
