Я приложил руку к глазам, словно защищая их от яркого солнца. Наступила тишина, в которой слышалось лишь мое прерывистое дыхание. Все это время мама крепко сжимала мою ладонь. В тот момент я любил свою мать сильнее, чем когда-либо.
– Мой сын справится с трудностями сам, – тихо произнес отец. – Он уже стал мужчиной. Он самурай!
Я взглянул на него, провел по лицу кулаком и улыбнулся.
– Мы с твоей сестрой приготовили немного суси, – сказала мама. – Тебе разрешат взять его?
Мама и Томика спрятали еду под широкими поясами на талии. Их суси давно были моим любимым кушаньем.
– Вряд ли нам это разрешат, – ответил я, – но они ничего не узнают, если вы передадите их мне незаметно. Вы принесли рубашки и полотенца?
Мама кивнула и положила на перегородку квадратный сверточек, перевязанный оранжевой веревочкой.
– Просто запихни суси внутрь, – предложил я. – Никто его там не найдет.
Ирония судьбы – через мгновение после того, как мама передала мне сверток, поднялась суматоха. Сержант дал одному из курсантов подзатыльник. Вся семья бедняги в оцепенении наблюдала за сценой.
– Бейте меня! Бейте меня! – взвыла его мать. – Мой сын не виноват! Это я виновата! Он не просил ничего приносить ему!
Подзатыльник не был строгим наказанием, но он оскорбил всех нас. Воскресенье было единственным днем в неделе, когда с нами не полагалось обращаться строго. Это был для нас короткий перерыв, мимолетный момент, когда все вокруг могло быть мирным и безоблачным. Самому сержанту с длинной шеей и лоснящимся надменным лицом было не больше восемнадцати – девятнадцати лет. Он мог спокойно наказать новобранца потом. Как бы я хотел убить сержанта прямо сейчас.
– Поняв, что произошло, моя мама страшно испугалась и потребовала, чтобы я вернул еду. Я какое-то мгновение колебался, но потом во мне разгорелся бунт. – Нет! Вы с Томикой приготовили суси для меня, и я оставлю его у себя.
Моя сестра с тревожным взглядом что-то пробормотала.
– Оставь ему его суси, – сказал отец. – Они не посмеют ударить Кувахару. Пусть еда останется у него.
Спор угас. Вскоре час посещений истек, и женщины снова заплакали.
– Хватит! – приказал отец. – Думаете, мужчине приятно все время видеть слезы? – Он крепко пожал мою руку. – Мы ведь скоро увидимся, когда твоя начальная подготовка закончится, верно?
Я кивнул.
– Мы должны идти.
– Хорошо, – сказал отец. – Осталось недолго, и подготовка доставит тебе настоящую радость. Учись как следует и возвращайся к нам настоящим самураем. Сделай все, чтобы мы гордились тобой, Ясуо.
