Государства с обеих сторон Коринфского перешейка выиграли бы от обороны ущелья. Эти государства, посылая по нескольку сот человек к Фермопилам, не считали, что делают достаточный вклад в союзное войско. Сначала они отправляли отряды, которые могли снарядить немедленно, и готовились послать больше войск, как только сумеют вооружить их. Однако Ксеркс и его орды приближались быстрее, чем ожидалось. Когда Леонид, находившийся в Фермопилах, узнал, что персы в количестве одного или двух миллионов человек совсем близко, он мог противопоставить им только три или четыре тысячи воинов. Встал вопрос: что делать?
Те греки, что пришли с Пелопоннеса, склонялись к тому, чтобы покинуть Фермопилы и отойти к перешейку. Перешеек, по их словам, был не менее выгодной позицией, чем та, на которой они находились. Пока они будут отходить к ней, к ним подойдут большие подкрепления. Они настаивали на том, что с их малыми силами просто сумасшествие – сопротивляться миллионам персов. Но этому плану ожесточенно противились греки, представлявшие эту сторону Пелопоннеса, ибо, покинув Фермопилы и отойдя к перешейку, они оставили бы свои страны во власти безжалостного врага. После долгих споров было решено остаться в Фермопилах. Греки заняли позиции и закрепились по мере возможности в ожидании вражеской атаки. Леонид и три сотни его воинов приготовились первыми отражать врага. Остальные расположились по всей длине Фермопильского прохода, кроме одного отряда из Фокиды, укрывшегося в горах над позицией спартанцев. Поскольку Фокида была ближайшим к Фермопилам государством, она предоставила больше всего воинов – тысячу. В итоге внизу остались только две или три тысячи человек.
Судя по тому, что было сказано о суровости и свирепости спартанцев, едва ли можно заподозрить их в личном тщеславии. Но в своей внешности они очень трепетно относились к волосам. Спартанцы носили очень длинные волосы. В их обществе длина волос служила знаком отличия свободных людей от рабов. Сельскохозяйственными и прочими тяжелыми работами занимались рабы, составлявшие значительную часть населения, а свободные спартанцы, хотя вели простую и суровую жизнь, были горды и высокомерны. Они представляли военную аристократию, а военная аристократия неизменно более горделива и властна, чем другие.
Необходимо помнить, что спартанские солдаты считали ниже своего достоинства заниматься любым полезным трудом; они высоко ценили дикую свирепость тигра и имели склонность к варварской красоте. Никогда они не относились к своей внешности более требовательно, чем перед сражением. Поле боя было главной сценой, где они демонстрировали не только силу, стойкость духа и героизм, но и личные украшения, совместимые с простотой и строгостью их облачения, которые могли бы оценить варвары с такими же пристрастиями. По этой причине, разместившись на своем посту в горловине ущелья, спартанцы принялись украшаться к предстоящему сражению.
