Чтение надписи на печати Святослава. Крупной славянской надписью, прочитанной М.Л. Серяковым, явилась легенда на печати Святослава [5, с. 62–63], рис. 14-3 и 14-5. В окончательном виде этот текст у него читается так: ТО СВЯТОСЛАВ… РОТУ ДАН, рис. 14-4, ГРА(МО)ТУ ИНАХ…У (?) ГАБИЧА [5, с. 63], рис. 14-6. Честно говоря, из него ничего невозможно понять: зачем дан Святослав какому-то РОТУ и что такое ГРАМОТУ ИНАХУ, и кто такой ГАБИЧ. Эпиграфист поясняет: «Последнее слово может быть именем, а может иметь общее происхождение с древнерусским словом «габити» — «притеснять», и в данном контексте обозначать, вероятнее всего, «оттиск»» [5, с. 63]. Но и с таким пояснением нам неясно, что означает ГРАМОТУ ИНАХУ ОТТИСК. Ясно лишь, что ОТТИСК что-то делает с ГРАМОТОЙ, но что именно, непонятно. Короче говоря, неудовлетворительность чтения видна уже на уровне окончательного результата. Обращение к подстрочнику дает совершенно неславянский текст: КАТХА САТЛАГА РАТА?? ДАНА ГАРАТХУ ИНАХ?? У ГАБИЧА. И опять знаки письма брахми мало соответствуют графике текста. Особенно велико несовпадение двух знаков, БИ и ЧА слова ГАБИЧА.
Оценка вклада М.Л. Серякова. Хотя этот исследователь в несколько меньших масштабах демонстрирует практически все те направления, в которых работал Г.С. Гриневич (кроме чтения надписей других стран), то есть читает и германские руны (на брактеате из Упсалы), и хазарские руны (на кирпичах Цимлянского городища), но мы судим о нем как о дешифровщике славянских слоговых знаков по его чтению монограмм и славянских слоговых надписей. К большому сожалению, монограммы типа «княжеских знаков» не содержали инициальных аббревиатур, а слова, которые он вычитывал на славянских памятниках, весьма сильно отличались от принятых традиций (например, вместо слова СЕРЕБРО он читал КЕСАРЬ, вместо ПУЛ ТВЕРСКИЙ — МОНЕТА БОГОСОХРАНЯЕМОГО. На русских монетах таких надписей никогда не было. Столь же удивительны его чтения и других памятников.
Вместе с тем, нельзя сказать, что эти чтения были целиком бесплодны. М.Л. Серяков, подобно Г.С. Гриневичу, показал, что ряд систем письма все еще достаточно близок к традиционной славянской, так что их применение способно давать какие-то осмысленные результаты. Кроме того, этот исследователь тоже отбирал памятники славянского письма, отмечал их особенности, демонстрировал определенную технику применения к их чтению восточного силлабария типа брахми, разыскивал определенные пласты неизвестных видов письменности, критиковал коллег-эпиграфистов, выстраивал определенную концепцию развития славянской письменности, то есть занимался полноценной грамматологической деятельностью. Это дает возможность сравнивать его подход с подходами других исследователей даже в рамках чисто слогового направления дешифровок.
