«Хватит, — приказала она себе, — не будь плаксой».
Тиш сняла с корзины полотенце и достала краюху. Разломала на три куска и каждый постаралась закинуть как можно дальше в волны. Затем ветерок поймал подброшенные ее рукой перья кетцаля, и Тиш провожала их, трепещущие, взглядом, пока они не легли частью на в воду, частью на камни.
Пища — для похода, перья — для прохода. Старинная семейная традиция. Возможно, еще земного происхождения.
И она от всей души пожелала незнакомцу благополучно вернуться в Согласие.
У Милтона были квадратные плечи и квадратное лицо. Бармена почти в любой момент можно было увидеть улыбающимся, поскольку для его лица такое выражение было самым подходящим.
Тиш посчастливилось выйти замуж за хорошего человека.
Когда она вернулась в «Падающую каплю», Хиллари и Доншен уже собирались уходить. Они починили узорное окно, через которое накануне вечером вылетел незнакомец вместе с одним из барных стульев.
Милтон расслабленно глядел в новое стекло, по своему обыкновению, добродушно улыбался.
Тиш подошла сзади, положила ладони ему на плечи, заставила повернуться и поцеловала: сначала закрытым ртом, а потом ее язык ненадолго проник меж его губ.
Он отступил, улыбаясь еще шире, — верный признак, что сбит с толку ее поведением.
— Полегче, полегче, — сказал он. — Что на тебя нашло? Неужто билет на большой тур выиграла?
— Не угадал. — Она ухватилась за его рубашку и улыбнулась. — Нет, Милтон, просто я хочу тебя изнасиловать.
Он испугался, точь-в-точь как зверек пугается резкого движения рядом. Прежде Тиш умилялась такой реакции.
— Но… А если кто-нибудь войдет?
— Мы уже закрылись.
Она играла тканью его рубашки, зная, что тянет за растущие на груди волосы.
Его это всегда заводило.
— Дрюс…
— Его здесь нет, — отрезала она.
— Но он может…
— Значит, тебе следует поторопиться. Но момент уже уходил…. Ушел.
Как будто на самом деле его и не было. Тиш отпустила рубашку мужа, отстранилась. — Милтон, ты хороший, — произнесла она, глядя на бухту. Когда оглянулась, Милтон улыбался, потому что такое выражение было самым подходящим для его лица.
На этом бы все и закончилось, если бы она не поднялась на самый верх обрыва. Окно починено, незнакомец и трое его преследователей исчезли. Жизнь Тиш Голденхок (и жизнь Милтона, знал он о том или нет) как будто возвращалась в привычную колею.
Но не тут-то было. Через четыре дня после того, как Тиш принесла жертвы для благополучного перехода незнакомца в Согласие, она снова вошла в шахту, поднялась на Уступ и там увидела… призрака. Во всяком случае, именно такова была ее первая мысль.
