Как все происходило? Просто, как в сказке про золотое яичко. В электролизном цехе золотой фабрики (цехе аффинажа) – огромные ванны с азотной кислотой, подогретой до полусотни градусов. В этой кислотной бане золотые матрицы парились шесть-восемь часов. Все это время они находились под присмотром нескольких аппаратчиков и сменного мастера, которому надо было контролировать еще и другие территории, других рабочих. Именно здесь и была недоработка Фомы, посчитавшего, что работяги если и унесут килограмм-другой золотишка, то оно все равно за четверть цены осядет у него в кармане. Основной доход, как задумывалось, должен был проистекать из других каналов.
Первая крупная кража «поставила на уши» не только заводскую администрацию и местную милицию, но и именитых чиновников из московского правительства и МВД. Шутка ли?
Сперли эталонный слиток, из тех, какие существовали только в спецхране Государственного банка. Выплавляют их на заводе – и туда... Тот эталонный слиток, конечно, не нашли. Фома на этот раз посоветовал соответствующим «товарищам» спустить все на тормозах. Короче говоря, сняли одного, уволили другого, поменяли охрану. А золото продолжали воровать. И тогда Фома решил извлечь дивиденды даже из своей ошибки и взять это дело под свой контроль. И разработал технологию краж с завода.
До поры до времени «золотые» воры работали каждый на себя. Они хорошо знали представителей своего круга, помогали друг другу в сбыте специфического товара. Большинство и не догадывалось, что за всем этим стояла фигура кандидата экономических наук Константина Фомина.
Первоначальная механика кражи золота оставалась простой. Любой рабочий достаточно свободно передвигался по цехам. Доступ к ценному сырью ничем не ограничивался. Контроль осуществлялся только на заводском периметре.
«Несуны» на откупные не скупились, барыш того стоил, даже урезанный. Они и оперативникам предлагали такие взятки, что можно было сразу купить «мерседес», пусть и не шестисотый. Впрочем, оперативники появились позже. Поначалу же все крутилось в своем кругу. И Фому это устраивало.
Рудное золото не крали. Оно с примесями серебра, да и форма его неудачна для транспортировки. Вор незаметно «тырил» либо брусок уже переплавленного и очищенного металла на выходе из печи, пока его не просчитали, не пронумеровали, либо остаток золотой матрицы во время или после аффинажа. Добычу прятали в рабочей рукавице, благо та была довольно вместительна. Во дворе фабрики, в укромных местах, в стенах за вытащенными кирпичами, оперативники впоследствии находили куски по четыре-пять килограммов. В одном тайнике было по нескольку рукавиц – так сказать, коллективная заначка. Обычно через дыры в стенах добыча и уходила с производственной территории.
