Вскоре пронесся шепоток, что жена Уоллеса Пека ушла от него и повсюду открыто разъезжает с неким таинственным молодым человеком, который не доводился ей ни племянником, ни каким-либо другим кровным родственником, ни даже членом ее экстравагантной свиты, которая включала в себя парижского парикмахера, канадского «доктора по нервным болезням», а также, в дополнение к служанке-филиппинке, японскую массажистку. Поначалу друзья Элоизы надеялись, что юный Кристофер — всего лишь мальчик на побегушках (потому что Элоиза время от времени действительно посылала его по разным делам — отправить телеграмму, принести ей шаль или меховую накидку, в плохую погоду выгулять беспрерывно тявкающих шпицев), но со временем эта надежда растаяла, поскольку через несколько недель, набравшись храбрости, мадам стала сама представлять его как своего жениха. И это при том, что она еще не была разведена!
Безусловно, не отличаясь ни утонченностью, ни особыми умственными способностями, Кристофер Шенлихт был достаточно сообразителен, чтобы понимать, что о них говорят; замечать, как в общественных местах люди украдкой бросают осуждающие взгляды на него и пышно разодетую миссис Пек; слышать, как шепчут разные колкости у них за спиной. В такие минуты он густо краснел и стискивал зубы, молча глотая то, на что Элоиза Пек, если бы она тоже все это замечала, ответила бы лишь злым вызывающим смехом. Молодому человеку было лет двадцать пять, хотя вид у него оставался мальчишеским; росту в нем было шесть футов два дюйма, широкие плечи, открытое, резко очерченное лицо с быстро растущей щетиной, требовавшей бритья дважды в день. («На ярмарке в Сиракузах такой экземпляр завоевал бы голубую ленту», — сухо заметил один из друзей Уоллеса Пека.) Кристофер был светлым блондином, такими же светлыми, как волосы на голове, были у него брови и ресницы, из-под которых глядели голубовато-серые глаза; он передвигался со своеобразной неуклюжей грацией медведя, который ходит на задних лапах (как остроумно заметил редактор отдела светской хроники из «Нью-Йорк пост», рассказывая о «птице, вылетевшей из золотой клетки», и ее новом компаньоне).
Миссис Пек, у которой никогда не было детей, одевала своего юного друга весьма своеобразно, хотя и со вкусом: сшитые на заказ клубные пиджаки, фланелевые костюмы, аскотские галстуки, шелковые рубашки с мелко плиссированными манишками, элегантные шляпы, введенные в моду бродвейским актером Джорджем М. Коханом; однако нельзя было сказать, что молодой человек носил все это непринужденно, и не один наблюдатель, говоря о юном Шенлихте, отмечал, что под ногтями у него грязь, а белье, несомненно, бывшее свежим с утра, к середине дня таковым уже не является. То ли от робости, то ли от стыда взгляд его чаще всего был потуплен, а его повадка была характерна для человека, который в детстве настрадался от жестоких шуток ровесников.
