Черное домино, уединенно гулявшее по зале, подошло к ним и, поклонившись, обратилось к старшему:
— Здравствуйте.
— Здравствуйте.
— Я вас знаю.
— Мудреного нет.
— Вы г-н Сафьев.
— Отгадали.
Черное домино обратилось к младшему:
— Здравствуйте.
— Здравствуйте.
— Я вас знаю.
— Быть может.
— Вы г-н Леонин.
— Так точно.
— А вы меня не узнали?
— Нет.
— Как? право, не узнали?
— Нет.
— Ну, право, так и не узнали?
— Да нет.
Сафьев расхохотался во все горло.
— Удивительно, как у нас, на севере, скоро постигают дух маскирования! Я воображаю, как всем этим господам и барыням должно быть весело: ходят, несчастные, будто по Невскому, да кланяются знакомым, называя каждого по имени.
— Что же веселого в маскарадах? — спросил простодушно Леонин.
— О юноша, юноша! — отвечал насмешливо Сафьез. — Как много еще для тебя сокрытого и непроницаемого на свете! Тайна маскарадов — тайна женская. Для женщин маскарад великое дело. Что ж ты на меня так смотришь? Слушай. Много здесь женщин и первого сословия, и второстепенных сословий, и таких, которые ни к какому сословию не принадлежат. Иные здесь вовсе без цели — это самые несносные; ты сейчас видел образчик подобных, большею частью добродетельных матерей семейств. Другие здесь с каким-нибудь любовным замыслом: та — чтоб побесить мужа, та — чтоб изобличить предательного капуцина или отмстить вероломной летучей мыши. Большею частью у них у всех есть какая»
нибудь зазноба. Они ищут здесь только тех, кого им надобно, а о нас, душа моя, они мало заботятся. Наконец, есть малое число таких, которые вертятся здесь из одних только честолюбивых видов.
— Как это? — спросил Леонин.
— Это самые знатные. У них, видишь, братец, у всех есть мужья. Они хоть мужей-то и не очень любят, да дело в том, что по мужьям и им почесть. Под маской можно сказать многое, чего с открытым лицом сказать нельзя. В маскараде острыми шутками, нежными намеками можно достигнуть покровительства какого-нибудь важного человека. Взгляни на этих черных атласных барынь, которые вцепились под руки этих вельмож и уверяют их в своей любви: поверь, что вся их любезность не что иное, как последствие их дальновидности. Ты еще не знаешь, о юноша мой скромный! о идиллический мой пастушок! сколько веса имеют женщины в образованном обществе и сколько расчета в их улыбках.
— Это грустно, — заметил Леонин.
— Что ж делать, везде так!
В эту минуту к ним подошла маска в прекрасном домино, обшитом черным кружевом, с букетом настоящих цветов в руке. Она погрозила Сафьеву.
