Я не говорила вам, Карл, еще о сыне княгини, который жил в одном доме с нами. Он был светский человек в полном смысле слова, с последней вестью, с большим искусством танцевать мазурку и притворяться влюбленным — один из тех молодых людей, которыми наполнены большие города. Теперь он в отставке и за границей.
Однажды, Карл, однажды… не могу без стыда вспомнить этой минуты… он открылся мне в какой-то притворной любви. Он предложил мне сердце свое, но не предлагал руки.
Я плакала долго над собой, над своим несчастным званием, которое подвергало меня таким оскорблениям.
И точно, что же я была? — немного более горничной, кукла, которую можно было заставить играть, молчать по желанию; за это меня кормили и давали мне платья, иногда уже изношенные.
Княгиня прислала за мною и осыпала меня упреками.
«Я знаю все, — говорила она, — отчего вы отказываетесь от блестящей партии: вы хотите заманить сына моего в свои сети; вы хотите, чтоб он женился на вас.
Он сам мне в этом сознался. Не стыдно ли вам, нищей, которую я подняла на улице, платить такой неблагодарностью?..»
О! тогда — простите меня, Карл, — я на все решилась… Федоренко явился подзову княгини.
Я осталась с ним одна.
«Если вы хотите, — сказала я ему, — я буду вашей женой; но я не люблю вас: я люблю другого, я люблю Карла Шульца».
«Этого не говорят мужьям», — отвечал он, смеясь.
«Я не хотела вас обманывать… Я буду верна вам… но любви моей не требуйте».
Он смотрел на меня, Карл, и не понял меня. О, это было для меня утешенье. Я убедилась, что души наши никогда не будут иметь ничего общего.
Ему нужно было покровительство княгини; княгине нужно было отделаться от ненужной собеседницы.
Вот отчего я жена Федоренки!
Карл! Простите меня, не проклинайте меня. Вы видите сами: меня бросили, беззащитную, в пропасть большого света, где владычествуют притворство и эгоизм; Притворство и эгоизм погубили меня. Виновата ли я? Не проклинайте Генриетту, Карл, простите ее!»
На другой день Генриетта получила следующую записку в ответ на свое письмо:
«Генриетта! Я был на краю гроба: зачем удержали вы меня? К чему воспоминания? Они — насмешка над настоящим. Забудьте меня! Я не тот, что был: вы не узнаете меня. Теперь я нищий, совершенно нищий: нищий достоянием, нищий твердостью, нищий мыслию и чувством. Одно сокровище храню я еще в душе моей:
это — любовь к вам, моя Генриетта, это — любовь к тебе, моя невеста. Я унесу ее с собой… Настанет жизнь, где наши жизни сольются в одном солнечном луче, тогда мы будем счастливы… Прощайте!»
