Следует заметить, что отец Конфуция не совершил блестящих подвигов в победоносной битве – он не добыл головы вражеского генерала и не управлял колонной атакующих колесниц. Нет, он только помог своим товарищам спастись из-за запертых ворот и проводил своего господина из осажденной крепости к войскам, присланным для подкрепления, – это были скромные поступки. Отец Конфуция никому не уступал по физической силе; его храбрость была безграничной, но не безрассудной; она возникла на почве хладнокровного выбора и непоколебимого чувства долга. С такой спокойной храбростью и верным сердцем он был идеальным воином; в мирное время такой человек также должен был быть безупречно честным и волевым.
Вполне можно представить себе, что во время упадка системы городов-государств к концу эпохи Чуньцю именно от такого отца – солдата с высокими идеалами – Конфуций унаследовал свой героический характер, проявившийся в его непреклонной и упорной борьбе по укреплению пошатнувшегося общественного строя и воссозданию этого строя на основе идеального Пути Чжоу-гуна.
Согласно «Историческим запискам», Конфуций был девяти футов и шести дюймов ростом, что кажется довольно необычным. Меры длины во время правления династии Хань были короче, чем те, которые используются сейчас. В то время рост обычного взрослого человека исчислялся семью футами, а высокого – восемью. Значит, рост в девять футов и шесть дюймов был прямо-таки гигантским. Сюнь-цзы, философ-конфуцианец, живший в конце периода Чжаньго, писал, что Конфуций был высоким, а его ученик Чжун Кун – приземистым. Возможно, Сыма Цянь взял свои данные из традиции, сохранявшейся в районе Лу во времена Хань, и поэтому сообщение о росте Конфуция может быть неточным. С другой стороны, рост и физическую силу Конфуций вполне мог унаследовать от своего отца – знаменитого воина.
Когда Конфуций уже в зрелом возрасте посетил соседнее княжество Вэй, тамошний князь Лин-гун попросил рассказать ему о военных искусствах. На это Конфуций отвечал: «Я слышал кое-что о жертвенных и священных сосудах, но не учился делам войск и армий», и оставил Вэй в негодовании. Но для Лин-гуна было вполне простительным, что он начал спрашивать о военном деле, когда увидел Конфуция – сына знаменитого луского воина, внушительное сложение которого соответствовало его родословной. Все же, хоть Конфуций был сыном воина и унаследовал соответствующее телосложение, он, как ни странно, не стремился добиться военной славы, командуя войсками. Он хотел стать выдающимся государственным деятелем и исправить положение дел в мире при помощи того, что он называл «жертвенными и священными сосудами», – то есть преобразовав общество на основе священных ритуалов и музыки.
