Хотя очерки Голдсмита и печатались анонимно, они принесли ему первое, признание. В 1762 г. появился "Исторический и критический отчет... о ныне живущих писателях Великобритании", составитель которого, некий Вильям Райдер, сказал несколько добрых слов о Голдсмите, присовокупив, что из всех произведений этого автора "Гражданин мира" оказывает наибольшую честь его таланту {A. Friedman. Preface in "Goldsmith's Collected works", v. II, p. XIII.}. Другие критики отозвались о книге довольно сдержанно и упрекали ее в недостаточной оригинальности. Настоящая популярность пришла к ней сначала во Франции, где, переведенная в 1763 г., она выдержала за четыре года семь изданий. В Англии книгу оценили, когда автора уже не было в живых. Впрочем, такова была участь и большинства других его произведений. Рукопись "Векфильдского священника" пролежала четыре года, прежде чем издатель, приобретший ее за гроши у автора, решился ее опубликовать и то лишь в связи с успехом поэмы "Путешественник". Достоинства романа вызывали у него сомнения, как и у почтенного д-ра Джонсона. А сколько унижений довелось испытать Голдсмиту прежде, чем он увидел свои комедии на сцене. Их считали слишком низменными и грубыми, актеры отказывались в них играть, публика, воспитанная на слащавых, сентиментальных пьесах, поначалу шикала в самых смешных местах, Хорейс, Уолпол говорил, что муза Голдсмита якобы притащилась с саутверкского рынка, вывозившись в грязи по колено, а Гаррик настаивал на решительной переделке комедий.
Голдсмит продолжал бедствовать до последнего дня своей жизни: будучи известным писателем, он по-прежнему вынужден был тратить силы на многотомные компиляции. За несколько месяцев до кончины он просил у Гаррика денег, выражая согласие передать тому взамен право постановки обеих комедий, и, когда Гаррик поставил условием право их переделки, Голдсмит, прежде отказывавшийся изменить в них хотя бы строчку, сломленный, по-видимому, постоянной борьбой, покорно согласился. Биографы приводят обычно в доказательство высокого признания писателя тот факт, что он был введен Джонсоном в состав Литературного клуба, в чем было отказано даже знаменитому Гаррику, и что, - следовательно, Голдсмит находился в обществе избранных умов тогдашнего Лондона. Но если принять во внимание, что одновременно с ним в состав клуба входили такие ничем не примечательные личности, как высокомерный светский хлыщ Боклерк, третировавший Голдсмита, или юрист Хоукинс, человек грубый и мелочный, высказывавший презрение к крупнейшим английским писателям своего времени, то оказанная Голдсмиту честь была не так уж велика.
