Персы и мидяне. Подданные империи Ахеменидов | страница 69

или персидского короткого меча (рис. 37). Они близко соответствуют тому, что вырезано на коротких мечах, висящих на поясах скифов и мидян на рельефах Персеполя, и ориентировочно состоят из трех долей. Вырезанный на них узор основывается на темах битв льва с быком или льва с козлом. Эта излюбленная персидская тема была свернута в скифской манере, и линии очертаний животного сокращены, чтобы сбалансировать волнистые элементы с концентрическими линиями складчатого тела. Где-то в процессе его эволюции – или снижения качества – этот мотив стали путать с одиночным животным в скифском стиле, свернувшимся как на экземплярах, найденных в Пазырыке и в скифском кургане «Семь братьев». Окончательное изделие с разрозненными панелями и вставленными цветками лотоса больше не признавалось резчиками по слоновой кости, и скифский зверь-завиток полностью потерял жизнеспособность.

Рис. 37. Оковка ножен из слоновой кости из Персеполя, Деве-Хюйюка и других мест. VI–V в. до н. э.

Ахемениды, видимо, проявляли небольшой интерес к скульптуре в целом, и к большинству существующих предметов нужно, конечно, относиться как к вспомогательному искусству. К ним относится небольшая группа скульптур из мягкого камня – диорита, лазурита и синей фритты. Самая крупная и, вероятно, самая ранняя работа – это лазуритовая голова царя из Хамадана. В надписи Дария перечислены мастера по лазуриту, а старинные рудники в Бадахшане на территории Афганистана должны использоваться до сих пор. Две другие скульптуры из лазурита выполнены в персепольском придворном стиле: одна из них – фигура знатного мидянина, прижимающего к груди львенка (Музей Кливленда), а другая – человеческая голова крылатого быка.

Небольшие, свободно стоящие человеческие фигурки из золота, серебра и бронзы около 6 дюймов высотой относятся к числу наиболее привлекательных ахеменидских изделий и показывают мидян в церемониальных одеждах. Это литые фигурки, несущие, однако, на себе очень заметные знаки существенных переделок (рис. 41). Две такие фигурки стоят на маленьком макете повозки из оксуского клада. Своего рода загадка задана некоторыми бронзовыми головами горных козлов, не имеющими никакого источника и, видимо, предназначенными для балдахинов, колесниц и тронов. После технического исследования головы из Метрополитен-музея обнаружили, что она состоит из пяти частей, отлитых отдельно с использованием процесса cire-perdue[9]и сплавленных вместе, но другие головы были отлиты одним куском. Внутри одной из голов вставлен железный брус, очевидно, для прикрепления к каменной или деревянной втулке. Соединение из трех горных козлов в точном стиле бронзовых протом формирует опору глубокой каменной чаши, чьи форма и тонкая шлифовка перенесены из области металлообработки. Крупные размеры этого сосуда и его превосходное состояние дает еще больше оснований считать место его происхождения неизвестным. Это прекрасный пример той любви к методичности и опрятности, характерной для всего ахеменидского искусства: место соединения тел каменных козлов под опорой формирует совершенную шестиугольную и трехконечную звезду. Однако это изделие уступает каменной чаше в форме козла из коллекции Генноля, одному из самых выдающихся шедевров резных работ Ахеменидов.