– Однако мой отчим не воин, – заметил Сигурд.
– Эльф – хороший и добрый человек. Это мирная земля, и я счастлива здесь, но не для нее ты родился.
– Это правда, – согласился ее сын, – и я попрощаюсь со всем, что оставляю здесь, потому что уже никогда не вернусь обратно.
– Вернется твоя слава, – ответила Хёдри. – Она будет звенеть в моих ушах до самой смерти.
Она отдала сыну меч. Сигурд спустился по лестнице и вышел на цветущую поляну. Его мать смотрела ему вслед из окна до тех пор, пока он не скрылся из виду.
Регин все еще сидел в кузнице, когда вошел Сигурд и положил перед ним сверток.
– Вот мой меч, – сказал он.
Регин развернул ткань и посмотрел на осколки, светившиеся странным бледным светом.
– Он был выкован на небесном огне, – медленно проговорил он. – Я сам из дварфов. В этой стали моя смерть.
– В ней смерть для дракона, – ответил Сигурд.
– Пусть будет так. Оставь мне осколки. Я сделаю из них лезвие.
Когда Сигурд снова пришел в кузницу, огромный меч лежал на скамье, и бледный свет бежал по нему от рукояти до кончика. Края же были темные и очень острые. Сигурд взглянул на магические знаки, вырезанные на стали, протянул руку к украшенной драгоценными каменьями рукояти и сжал ее. Затем он поднял меч, взмахнул им и ударил. С грохотом наковальня разлетелась на куски, а лезвие осталось невредимым.
– Я назову этот меч «Яростью Сигурда»! – крикнул герой. – Ни один человек не сможет устоять перед ним.
– Долгий день закончился, – сказал Регин. – Уже месяц, как я тружусь для тебя. Сегодня надо выспаться. А завтра мы поскачем на битву с Фафниром, и сокровища станут твоими.
Зал замка короля дварфов Рейдмара больше не сверкал на солнце. Позолота смылась со стен, широкая дверь упала с петель, а крыша поросла травой.
– Смотри! – сказал Регин, указывая на тропу, ведшую от порога к берегу реки. Она тянулась вдоль склона холма и была глубиной в рост человека.
– Эту тропу проделал Фафнир, – сказал Сигурд, – и часто ходит тут, поэтому на ней не растет трава.
– Люди говорят, – отозвался Регин, – что сокровища так и лежат там, где сложил их мой отец, на полу перед троном. На них и лежит, свернувшись, дракон Фафнир. Когда восходит луна и освещает его сквозь трещины в стенах, ему снятся юность, весенние леса и великие боги, которых он видел, когда мир был молод. Серое утро рано будит Фафнира. В этот час он испытывает отвращение к тому, кем теперь стал. Тогда Фафнир оставляет свои сокровища и ходит к реке напиться, но до первых лучей солнца снова возвращается к золоту.
