— Для меня? — хмыкнул странно знакомый голос из глубины кабинета. — Спасибо за заботу, Рассел, но я уверен, что уж как-нибудь с ним справлюсь. А изъятое давай сюда, я разберусь.
Командир группы захвата внес в кабинет мой чемоданчик. Когда пятнистый вампир проходил мимо меня, мне показалось, что через плотную ткань его «балаклавы» я расслышал его недовольное сопение, порожденное вполне понятной заботой преданного подчиненного о безопасности командира. Именно преданного подчиненного, которому не по барабану, жив ли его командир или списан в «двухсотые».
Что ж, плюс такому командиру, который смог правильно воспитать своих подопечных. Хотя за то, что не научил их придерживать свои сомнения при себе, вышестоящему командованию стоило бы наложить на него взыскание. О чем я и сказал, переступая порог, который без команды не решился перешагнуть старший спецгруппы, вместе с напарником нарочито неспешно удаляющийся по коридору:
— Хреново у тебя здесь с дисциплинкой, командор. Я бы сомневающемуся за пререкания три наряда влепил не глядя. И тебе парочку — за хреновую воспитательную работу с личным составом.
Меня еще во дворе замка осенило, к кому могла меня привезти на удивление корректная спецура. А приглушенный голос, идущий из глубины кабинета, развеял последние сомнения.
— Узнаю тебя, командир, — сказал Руслан Вельский, поднимаясь с кресла, придвинутого к роскошному ореховому письменному столу. — После боя, в крови, но бодр и готов к репрессиям. Но, может, подождем с взысканиями и для начала поздороваемся?
— Можно и так, — сказал я, пожимая протянутую руку старого боевого товарища.
Мы сидели в глубоких креслах в кабинете Руслана, потягивая терпкое и на редкость вкусное вино из старинных бокалов желтого металла. На моем бывшем подчиненном был черный деловой костюм из дорогой материи, в отличие от обычной униформы кабинетных служащих не стеснявший движений. Не иначе на заказ сшит, подозреваю, что вместе с белоснежной рубашкой и багрово-черным галстуком цвета Мангустовой крови. Между нами находился круглый столик из уже намозолившего глаза черного мрамора, на котором в специальной корзинке стояла бутылка. На бутылке под слоем специально не стертой подвальной пыли просматривалась пожелтевшая от времени наклейка «1867», поневоле внушавшая уважение к напитку.
— Золото, что ли? — спросил я, ставя пустой бокал на столик и щелкая ногтем по его краю.
— Что? — переспросил Руслан, задумчиво вертя в руках мой деревянный кинжал. — Ты про бокал? Ну да.
