– Ну, это у меня и в прежней жизни пару раз получалось…
– Тем лучше! Чем больше у вас со Спутником общего – тем плотнее связь. Тем дольше он останется с тобой и тем быстрее и больше передаст тебе из накопленного им опыта. А я буду следить за процессом.
– А какой тебе-то интерес от всего этого?
– 'Пути Господни'… Эй, вот не надо так кривиться! Смертному и правда, никогда не понять полностью мотивы и методы действий бога. А тебе пока и не положено. Вот, когда освоишься как следует, а именно – сможешь взять от своего Спутника достаточно для того, чтобы соответствовать моим целям – тогда и расскажу. Короче говоря – походи по миру, поучись, а я понаблюдаю. Иногда задачку какую-нибудь подкину. Кстати говоря, ты за что моих посланников отшил так безапелляционно?
– Последние отшитые мною, из объявивших себя посланниками бога, относились ещё к моему миру. Какие-то сектанты-самоубийцы, которые ломились ко мне в квартиру со своей макулатурой в семь утра воскресенья. Их я не только отшил, но и послал – довольно заковыристо и не близко. Так это были твои?
– Нет, эти – нет. А вот в этом мире, пару дней назад, утром в забегаловке одной? Они к тебе с деловым предложением выгодным, а ты…
– Это те два клоуна с наручными часами и вопиюще явной подставой?
– С какими ещё часами?! – Арагорн приподнял бровь. Потом тихонько, себе под нос пробормотал: – Головы откручу…
Через долю секунды он вздохнул и продолжил:
– Да не было никаких часов, не такие они дураки. С чего ты вообще решил?
– Уходя из зала, очень характерным жестом рукав поддернул и на запястье глянул. При этом ещё говорил, что им некогда.
– Это у него там татуировка сигнальная. Своего рода вариант рунной магии, вот она ему и напомнила кое о чём. А вот насчёт очевидности, как ты выразился, 'подставы' я с ними побеседую ещё. В общем – бывай пока, у меня других дел много. И долго тут не засиживайся, да и по окрестностям не шастай, не готов ты ещё к этому.
Арагорн встал, развернулся и шагнул в туман, мгновенно исчезнув. Я, наконец, смог расслабиться и от души выругаться по поводу всего произошедшего и услышанного. Особенно доставляло то, что тема возвращения меня обратно на Землю даже не поднималась.
Отведя душу, я оглянулся по сторонам, примериваясь, как лучше встать – и тут увидел кое-что неожиданное. Справа на расстоянии вытянутой руки стояла бутылка пива. И не какого-нибудь, а моего любимого, хоть и очень редко попадавшего в мои лапы – 'Крёмбахер'! Даже и в бытность в Германии позволяли себе очень редко, для студентов и старшеклассников пивом 'по умолчанию' был 'Падербёрнер' по восемьдесят-девяносто пфеннигов (или 'финишек', как мы говорили) за пол-литра. Или, если совсем поджимало, то 'Ганзейское' по сорок 'финишек' за банку. А 'Крёмбахер' по две с половиной марки за бутылочку в треть литра – только по особому поводу. Дома в 'весёлые девяностые' студенту и думать о нём не приходилось. А потом – очень редко попадалось на глаза при наличии свободных денег в кармане.
