«Нормандия-Неман». Подлинная история легендарного авиаполка | страница 30
Так, 21 октября 1942 г., еще за два года до разрушения провинции Нормандия, группа стала называться этим именем.
Эмблемой эскадрильи стали два леопарда на красном поле. На арабском рынке в Дамаске чеканщиком-кустарем в маленькой мастерской было изготовлено 60 значков с эмблемой «Нормандии», которые были вручены 24 октября 1942 г. на торжественной церемонии, посвященной созданию авиачасти подполковником Корнильон-Молинье.
>Эмблема авиагруппы
В ожидании отправки группа приступила к тренировкам на двух оставшихся на ходу еще с довоенных времен самолетах Давуатин D520. Все понимали, что группа имеет символическое значение для Франции и что они не должны упасть в грязь лицом. При тренировках сразу стала видна слабая подготовка большинства пилотов вообще и тех, кто не проходил обучения в Англии в частности. Майор Пуликен сделал все от него зависящее, чтобы пилоты смогли налетать максимально возможное количество часов.
Ролан де ля Пуап писал в воспоминаниях: «…мои коллеги, как и я, прибывшие из RAF, сразу же заметили значительную разницу между нами и нашими товарищами, обучавшимися согласно правилам французской авиации. Среди прочих отличий… французы остались верны устаревшим доктринам…»[30]
К сожалению, сторонниками французской тактики были пилоты, пришедшие из «Эльзаса», и среди них оба заместителя командира «Нормандии» капитаны Тюлян и Дитольф. Оба были великолепными пилотами и считали зазорным учиться у англичан. Впоследствии пилоты «Эльзаса» составили первые потери «Нормандии». И ни один из сторонников французской тактики не вернулся с войны.
Тем временем в Москве переговоры о создании французской истребительной группы в составе ВВС Красной Армии еще не были завершены. По прибытии капитана Мирлеса в Москву в августе они даже не продвинулись дальше деклараций. Генерала Пети впоследствии серьезно обвиняли в бездеятельности. За время после его прибытия в Москву он дважды встретился с генералом Панфиловым, оба раза сообщив тому одну и ту же новость — Франция готовит отправку летчиков. Оба раза генерал Панфилов письменно подтвердил, что СССР давно готов их принять и ждет с нетерпением. Когда генерал Пети явился в третий раз с тем же самым известием, генерал Панфилов отправил его к заместителю и никогда больше уже не принимал.
Капитан Мирлес был вынужден фактически начать переговоры с начальной точки тогда, когда пилоты уже были в Раяке. К счастью, советское командование во всем шло навстречу и не было настроено на волокиту и бюрократизм. Мирлес, как капитан авиации, а не дипломат, не был стеснен рамками протокола и не нуждался в переводчике.
