Были и прекрасные голы: тот же Сабо метров с двадцати с лету с подачи Хмельницкого – в верхний угол или Заназанян головой в прыжке в ворота Яшина. Были. и голы простенькие, которые принято именовать «трудовыми».
И тут я решил провести эксперимент и стал расспрашивать о всех этих «происшествиях» игроков и тренеров трех команд и наблюдателей, которые по весне так и роятся на южных стадионах. Может быть, только этот эпизод, когда вратарь выпустил пойманный мяч, не вызвал разногласий, да и то, как я подозреваю, потому, что это был четвертый гол киевлян, он ничего не значил ни для кого, кроме вратаря, которого потом встречать мне не приходилось. А если бы этот гол решил судьбу матча, то, убежден, кто-то из победителей взялся бы доказывать, как коварен был удар Сабо.
Остальные же голы «решались двумя способами» и с разными ответами. Сторона забившая считала их превосходными, мертвыми, а сторона пропустившая не моргнув глазом называла имена своих игроков «сглупивших», «побоявшихся», «споткнувшихся». Слушая объяснения пропустивших, нетрудно было прийти к выводу, что при правильной игре вообще не было бы никаких голов, футбол выродился бы в бесцельную беготню, а игроки, виновные в пропущенных голах, выглядели оплошавшими ребятишками, а не известными мастерами. Что-то скучное, занудное было во всех этих объяснениях, футбол на твоих глазах разоблачали, он терял все свои красоты. Да и подозрительно выглядела слишком уж задиристая, нервная односторонность этих объяснений. Сабо будто бы забил свой гол в прыжке головой чисто случайно, мяч полетел совсем не туда, куда он хотел его направить, гол Заназаняна будто бы проворонили сразу и вратарь (Яшин!), и все защитники, которых учат и учат, как надо поступать в таких случаях, а они упорствуют в ошибках… И так далее.
Сомнений нет, в профессиональные обязанности тренеров входит микроскопический разбор малейшего эпизода, а пропущенные голы так и вовсе должны становиться темой очередных уроков. Впрочем, и в этом случае трактовка гола только как своей ошибки, без привлечения внимания к выказанному соперником мастерству, превратит урок в нотацию.
Мне представляется, что при верном восприятии футбола прежде и выше всего должны оцениваться блестки искусства, их надо «вымывать» из пустой породы, ими надо дорожить, они общие – футбольные. Рассматривать и объяснять игру как цепь разного рода оплошностей – занятие унылое и бескрылое. «Кайся, грешник!» – звучит в грозных надсадистых проповедях.
