Всё кругом было изрыто ямами, завалено кирпичом, досками и брёвнами. К тому же с окон и балконов жильцы вывесили зимнюю одежду, и повсюду тошнотворно пахло нафталином и прибалтийскими дезодорантами.
Обед готовить мне было лень. Я купил в магазине булку с изюмом, упаковку йогурта, кусок колбасы, кружку молока, селёдку и сто граммов мороженого.
Пришёл, съел и затосковал ещё больше. И стало мне обидно, что не взяла меня с собой в Турцию Валентина. Был бы отец – он взял бы!
Помню, как посадит он меня, бывало, за вёсла, и плывём мы с ним вечером по реке.
– Папа! – попросил как-то я. – Спой ещё какую-нибудь рок-н-ролльную песню.
– Хорошо, – сказал он. – Положи вёсла.
Он зачерпнул пригоршней воды, выпил, вытер руки о колени и запел:
Strangers in the night
Exchanging glances
Wondering in the night
What were the chances
We'd be sharing love
Before the night was through
Something in your eyes
Was so inviting
Something in your smile
Was so exciting
Something in my heart
Told me I must have you
– Папа! – сказал я, когда последний отзвук его голоса тихо замер над прекрасной рекой Истрой. – Это хорошая песня, но ведь это же не рок-н-ролльная.
Он нахмурился:
– Как не рок-н-ролльная? Ну, вот: ночь, двое одиноких людей бредут впотьмах. Жизнь кажется прожитой зря, на сердце печаль, смысл утерян. И вдруг – подобная молнии встреча двух пар глаз! Всё в ней – и надежда, и радость обновления, и вера в новую счастливую жизнь. Как не рок-н-ролльная? Очень даже рок-н-ролльная! О чём же ещё, как не об этом поётся в рок-песнях?
«Отец был хороший, – подумал я. – Он носил высокие сапоги, серую рубашку, он сам колол дрова, ел за обедом гречневую кашу и даже зимой
распахивал окно, когда мимо нашего дома с песнями проходила Красная Армия».
Но как же, однако, всё случилось? Вот соседи говорят, что «довела любовь», а хмельной водопроводчик Микешкин – тот, что всегда дарит ребятишкам подсолнухи и «Сникерсы», однажды остановился у нашего окошка, возле которого сидела Валентина, растянул гармошку и на весь двор заорал с кавказским акцентом песню о том, как одни чёрные глаза «изгубили» одного хорошего молодца.
Быстро вскочила тогда Валентина. Гневно плюнула, отошла от окна, меня отдёрнула прочь и, скривя губы, пробормотала:
– Тоже… певец! Пьянчужка. Я вот пожалуюсь на него управдому.
Однако жаловаться управдому на Микешкина было бесполезно. Во-первых, жаловались на него уже сто раз. Во-вторых, пьяный он никого не задевал, а только вопил песни. А в-третьих, в нашем доме жильцы часто без разбора валили и в раковины и в уборные всякий мусор, из-за чего было много скандалов. А Микешкин всегда безропотно ходил, чинил и чистил, в то время как всякий другой водопроводчик давно бы на его месте плюнул.
