— Играть с мисс Латам в триктрак — одно удовольствие, — говорил граф как-то вечером после окончания партии. — И терпения ей не занимать — она не вздыхает так тяжко, как ты, когда я задумываюсь над очередным ходом!
— Дело не в нетерпении, милорд, — заметила Нелл, покосившись на Маркуса. — У каждого своя стратегия. Лорд Стейнгейт хочет выбить вас из равновесия.
— Пусть попробует! Садись, мой мальчик, займи мое место.
— О нет. — Маркус покачал головой. — Мисс Латам употребит против меня все свои хитрости.
— У меня их нет, — возразила она.
— Всю ложь, — беззаботно продолжал Маркус, улыбаясь одними губами. Нелл инстинктивно дернулась, услышав это слово. — Вы посмотрите на меня своими зелеными глазами, и я забуду, как собирался пойти.
Когда он ушел, граф добродушно заметил, что его сын неисправимый волокита. Нелл стало не по себе.
Прошла неделя, и Нелл привыкла к распорядку жизни в поместье. Она охотно выполняла мелкие поручения леди Нарборо; когда мороз сковал дороги и стало можно ездить в карете, навещала соседей вместе с Онорией и Верити, обсуждала книги с мисс Прайс или играла в триктрак с графом. Но по утрам, перед тем как встать, она снимала с цепочки ключ, открывала мамину шкатулку, доставала очередные три письма и напоминала себе о том, что живет в доме врагов, которым нельзя доверять.
Еще больше беспокоило ее то, что Маркус перестал донимать ее расспросами. Она всегда остро ощущала его присутствие. Однажды, утром в субботу, причесываясь, она вдруг представила, как сладко таять в его объятиях. Она вспомнила его губы и невольно размечталась.
Наверное, он очень хорош в постели. Наверное, он не забудет о прелюдии, и ей будет… хорошо. Потом, правда, хорошо быть не может… ей будет больно, но с ним она постарается не думать о неприятном. Нелл закрыла глаза и погрузилась в приятные воспоминания о том, как прижималась к нему. Какие у него сильные руки — и какой он нежный, несмотря на физическую силу и вспыльчивость!
Она витала в облаках до самого завтрака. Спустившись, она увидела, как лорд Стейнгейт, совсем не похожий на нежного любовника из ее мечты, поедал вырезку с кровью и оживленно беседовал о политике со своим отцом. Реальность оказалась настолько далека от ее чувственной фантазии, что она улыбнулась, не покраснев, занимая свое место за столом.
— Почта, милорд! — объявил Уотсон. Лакей поставил рядом с прибором графа серебряный поднос.
Лорд Нарборо отложил «Морнинг кроникл» и начал перебирать письма. Те, что предназначались жене и дочерям, он вернул на поднос и велел лакею отнести их леди Нарборо. Он передал Маркусу и мисс Прайс письма, предназначавшиеся им. Пока все вскрывали конверты и обменивались новостями, Нелл занялась омлетом.
