Наконец-то, наконец-то разговор вышел на стартовую дорожку. Гео уже не думал ни о чем, кроме самой Эмилии, ее судьбы. Страстное желание помочь ей, поддержать, заполнило его душу до краев.
— Браво, браво! Поздравляю! С сегодняшнего дня буду всем рассказывать, какие люди служат в милиции — сердцеведы, всезнайки, комедианты! — Эмилия театрально подняла рюмку, как будто произнесла тост, но в рюмке оказалось всего несколько капель.
Гео быстро налил девушке вина. Она сделала несколько глотков и в упор посмотрела на Гео слегка увлажнившимися глазами.
— Я хочу остаться для них мертвой, понятно? Моя жизнь сейчас не бог весть какая, но она моя, моя собственная! Я мертва для них, они -для меня, и кончено!
— И пусть бог вас рассудит, так, что ли?
— Пусть… пусть попробует…
Две слезинки набухли и скатились по щекам. Эмилия резко смахнула их левой рукой, браслеты сверкнули в луче солнца.
Этого Гео не ожидал. Ему казалось, что Эмилия из такого крепкого материала, через который слезинки не пробиться, а вот поди ж ты — плачет… Жаль ее, ужасно жаль, сколько она выстрадала! Но надо, обязательно надо сохранять спокойный, доброжелательный, чуть ироничный тон — так ей будет легче раскрыться, освободиться от гнетущей муки пережитого — и выздороветь…
— Впрочем, что-то подобное проглядывало и в вашем стихотворении. Но вот вопрос — искренни ли вы в своем прямо-таки мефистофельском всеотрицании? Позвольте усомниться. Ради чего вы так рисковали, отправившись в Пловдив во второй раз? Ради чего ставили под удар всю свою постройку, с таким трудом и в таком горе воздвигнутую? Ведь все могло рухнуть в минуту! Так ради чего? Ради фото матери… Значит, вы не забыли маму Кристину, значит, любите ее, тоскуете по ней — разве не так? Иначе стали бы вы средь бела дня скакать по лестницам на третий этаж! Ну, а если бы — представьте только -вас засекла соседка Райка? Ужас! То же самое возле кино. Как говорят немцы, первая любовь неувядаема.
— Это я уже слышала. Дальше что? Нет, вы просто чудо! — Ее браслеты на руках нервно зазвенели. — Чудо проникновения в чужие души!
— Ну что вы, это всего лишь обыкновенная догадливость. — Гео понял, что пора говорить серьезно. — Понимаете, Эмилия, мне просто очень важно именно в вашем случае понять, можно ли говорить здесь о преступлении, если иметь в виду весь случай в целом. Я подчеркиваю — в целом. Возьмем первое, что приходит в голову: разве не преступление, что восемнадцатилетняя девушка так безжалостно рвет с прошлым, со всеми привязанностями и симпатиями, повергает своих близких в горе и страдания? И кто же виновен в случившемся? Только ли трагическое стечение обстоятельств, или есть еще что-то кроме непредвиденного ареста мамы Кристины и последствий этого удара?
