Почему же он вел себя так странно? Неужели отказался от намерения поговорить с другом Эмилии? Он мог бы отправиться на место работы Кристины и из первых рук получить сведения о том, какое преступление она совершила, и так, между прочим узнать о ней самой. Фотографии в семейном альбоме отнюдь не подтверждали мнение соседки, но можно ли составить правильное представление о человеке по его фотографиям? Надо бы еще попытаться встретиться с бывшими одноклассниками покойной, узнать, был ли одноклассником длинноухий обожатель. Но ничего этого Гео пока не предпринимал. Он ждал. Ждал, когда получит дело, что но ему расскажет…
Ближе к вечеру он зашел в криминальный отдел, взял сравнительно тонкую папку и вернулся в гостиницу. Не раскрывая и даже не взглянув на первую страницу, что наверняка сделал бы почти каждый еще по дороге, он положил папку на сломанный телевизор и стал тщательно, не спеша переодеваться. Время от времени поглядывал на нее, предвкушая разгадку многих неизвестных, и снова отводил глаза. Потом, потом…
Он сошел вниз, в ресторан, одетый почти как южноамериканец, впервые попавший в Париж: рубашка, галстук, модные туфли, даже длинные полупрозрачные носки — все было подобрано в тон яркому летнему костюму, все блестело новизной. Выглядел Гео на редкость элегантно. Его можно было принять за кинопродюсера или удачливого дипломата в начале карьеры, попавшего на это поприще благодаря аристократическому происхождению (спокойный взгляд, невозмутимое доброжелательное выражение лица подтверждало именно эту версию).
Гео сел за уединенный стол подальше от оркестра, заказал ужин. Народу в зале собралось уже довольно много, было шумно и дымно. Гео поверхностно и несколько отрешенно оглядывал публику — и впрямь как иностранец, которому все здесь интересно, но и все чуждо. Лишь один раз он "вышел из роли", когда его внимание привлекла шумная молодая компания — несколько юношей и высокая стройная девушка с блестящими черными волосами. Она стояла спиной к нему. Он весь напрягся, будто снова увидел убегающую Эмилию. Девушка повернулась. Веселые глаза, белозубая улыбка, короткий задорный носик — нет, не она… Гео доел бифштекс, выпил крепкий кофе и, более не интересуясь ни компанией, ни чем бы то ни было еще, поднялся к себе.
… Спустя три часа он встал, размял затекшие мышцы плеч и спины и отправился в огромную ванную. Вышел из нее освеженный, в яркой пижаме. Поднял телефонную трубку, но тотчас опустил ее на рычаг. В гостинице стояла полная тишина: оркестр внизу давно замолчал, за окном не слышно было смеха и песен подгулявших пловдивчан — город спал. Он позвонит утром. В конце концов не такое уж это открытие, чтобы нарушать сон добрых людей. Гео вернулся к столу и снова в который раз — погрузился в материалы дела, несмотря на то, что в кармане пижамы уже шелестели странички скрупулезно составленного отчета. Ну о чем еще может идти речь? Случай яснее ясного — самоубийство. Эмилия сознательно бросилась в море. Доказательство — написанная ею собственноручно короткая записка, найденная отцом под ее подушкой в ту же ночь, через несколько часов после страшного несчастья: "Ко всем людям! Кладу предел своей жизни сама и добровольно. Эмилия".
