Поставленный перед необходимостью выбирать между Носке и войсками, чьим представителем при политическом министре он всегда себя чувствовал, Канарис без колебаний встал на сторону военных, как и его коллеги в штабе Носке. Быть может, Канарис решил бы иначе, если бы Носке остался в Берлине и оттуда обратился бы к войскам, но он вместе с имперским кабинетом министров перебрался в Штутгарт. Записка Носке с призывом к берлинским рабочим начать всеобщую забастовку, которую адъютанты нашли после его отъезда на письменном столе, убедила их в правильности своего выбора. Восторженное настроение, однако, сохранялось недолго. Как скоро увидел Канарис, «новое правительство рейха», хотя и смогло занять Вильгельм-штрассе, но что делать дальше – не знало. Против всеобщей забастовки даже отважные морские пехотинцы оказались бессильными, и через 48 часов с мечтой о возрождении отечества было покончено. Канарис, Вибан и некоторые их товарищи несколько дней имели возможность вдоволь поразмышлять над последними событиями, находясь в камере полицейского управления, потом их все же выпустили. Центральное правительство прекрасно понимало, что оно по-прежнему целиком и полностью зависит от лояльности воинских частей. Новым министром обороны стал демократ доктор Гесслер. После участия Берлинского гарнизона в путче Носке не мог сохранить за собой этот пост и должен был уступить требованиям членов собственной партии. Гесслер, действуя с нужным тактом и необходимой твердостью и опираясь на поддержку генерала Сеекта, сумел преодолеть потрясения, пережитые войсками из-за неудавшегося путча. Дисциплина в воинских подразделениях почти не пострадала. Прежде всего требовалось восстановить взаимное доверие, и это удалось в удивительно короткое время.
Глава 5
В Военно-Морских силах республики
Капповский путч не прошел для Канариса бесследно. Если до сих пор, несмотря на безусловную интеллигентность, у него еще порой проявлялись остатки лейтенантского легкомыслия, совершенно не соответствующего ни его 33-летнему возрасту, ни серьезному взгляду ясных голубых глаз, то теперь у него наступил период железной целеустремленности и упорной работы. Время политических лозунгов отошло для капитан-лейтенанта Канариса в прошлое, всю свою энергию он отдает восстановлению флота. Ведь Канарис был и остался восторженным морским офицером и патриотом, и, по его мнению, для воссоздания Германии как великой европейской державы сильный современный военный флот был крайне необходим. Канарис, как и его коллеги, морские офицеры, отвергал условия Версальского договора, позволяющие Германии иметь ограниченное количество небольших военных кораблей низких боевых качеств. Он считал договор, учитывая обстоятельства его подписания, чистым диктатом, а потому не видел со стороны побежденных никаких моральных обязательств, наоборот, был полон решимости все сделать для того, чтобы перечеркнуть версальские условия, касающиеся военно-морских сил.
