Ноа взглянул на часы:
— Боюсь, что не смогу пойти с вами. Мне нужно кое с кем встретиться.
От этих слов я почувствовала досаду и на глаза навернулись слезы.
— Ты оставляешь меня? Сейчас? Мы же только что пришли сюда.
Минуту назад он самозабвенно трахал меня в исповедальне, а теперь слишком занят, чтобы остаться? Я сглотнула ком горькой обиды.
Он отрицательно покачал головой и нежно поцеловал меня в лоб, его глаза вновь были цвета тусклого серебра.
— Я хочу, но не могу остаться. — На мгновение наши глаза встретились, и он с нежностью погладил меня по щеке. — Завтра, я обязательно приду к вам. Реми отлично о тебе позаботится.
— Обещаешь? — Господи, я сама себе казалось жалкой.
Реми закатила глаза от нас обоих и схватила меня за руку.
— Приберегите нежности для секса. Нам еще много чего предстоит сделать, и я не хочу торчать здесь и ждать, пока один из “сами-знаете-кто” найдет ее. — Она указала на потолок и выразительно посмотрела на Ноа.
— “Знаем” кого? — Я уставилась на потолок. — Кровельщиков?
На сей раз, они оба прыснули от смеха.
— Пойдем. — Реми дернула меня за руку. — Давай что-нибудь съедим. Мы сможем поболтать с Ноа в следующий раз.
— Но… — начала было я, но она уже тащила меня к выходу. У меня возникло странное чувство, когда я оставила мужчину, которого прождала столько времени. — Мне показалось… — Черт, я уже не знала, что мне казалось. Я чувствовала себя брошенной и использованной.
Сверкнув ослепительно-белоснежной улыбкой, Реми отвлекла меня от переживаний:
— Я целую вечность ждала другую Суку. Уж теперь-то мы развлечемся!
— Прости?
Она послала воздушный поцелуй Ноа, который вынимал из кармана мобильный телефон.
— Ну, сука, в смысле суккуб. Называй, как хочешь. Я была единственным суккубом в Нью-Сити, поэтому я очень рада твоему появлению. — Она сверкнула лукавой эротичной улыбкой. — Мы раскрасим этот городишко в красный цвет.
— Здорово, — ответила я безрадостным голосом, желая обернуться и последний раз взглянуть на Ноа. Я разозлилась от того, что он шушукался по телефону. Я чувствовала себя уязвленной из-за его поведения, из-за того, что он отнесся ко мне как какому-то ненужному дерьму.
Мы вышли из собора. Реми, не умолкая, щебетала мне на ухо:
— Перво-наперво, детка, мы подберем тебе подходящую одежду. Ты выглядишь заскорузлой старьевщицей.
— А разве нет никаких дел поважнее?
Реми окинула меня недоверчивым взглядом:
— Дорогуша, типун тебе на язык! Нет ничего важнее, чем внешний вид.
