2. Исторические факты, противоречащие учению о папской непогрешимости
— Папа Либерий I в 353 г. подписал полуарианский символ веры, и поставил подпись под осуждением свт. Афанасия Великого. Потом раскаялся;
— папа Зосима (417) разделял взгляды Пелагия;
— папа Вигилий (537–555) три менял свою позицию в отношении осуждения трех глав;
— папа Гонорий I (625–638) высказывался в пользу монофелитской ереси. Осужден VI Вселенским собором, анафема подтверждена папой Львом II (не современником собора Агафоном!), Адрианом II (attention!), Иоанном VIII;
— введение Filioque. Лев III отказался ввести, Бенедикт VIII включил;
— «Канонизация» новой редакции Вульгаты при Сиксте V, Климент VIII спешно уничтожил за негодностью;
— Пий IX в Syllabus анафематствует говорящих, что Церковь должна поддерживать свободу совести. Теперь это — положение социальной доктрины РКЦ.
Оправдание католической стороны: частные заблуждения пап (есть пространство для маневра — пассивная непогрешимость).
3. Критика доктрины о непогрешимости
Неправилен вопрос: кто в Церкви обладает непогрешимостью? Правильно: благодаря кому или чему Церковь обладает непогрешимостью? Только Дух Святой, наставляющий на всякую истину, Церковь как Тело Христово.
Папа «замещает» Святого Духа, не Он «викарий» Сына, а папа: «С каждым папой Христос пребывает вполне и совершенно в таинстве и власти». Пневматологический аспект экклезиологии ущемлен.
Никто из апостолов не обладал непогрешимостью. Уже в апостольскую эпоху вероучительные вопросы решаются на соборах, достижением консенсуса: «Изволися Святому Духу и нам». То же и в эпоху вселенских соборов.
«У нас ни патриархи, ни Соборы никогда не могли ввести что-нибудь новое, потому что хранитель благочестия у нас есть самое тело Церкви, т. е. самый народ, который всегда желает сохранить веру свою неизменною и согласною с верою отцев его» (Окружное послание восточных патриархов 1848 г.).
В Православии одним из важнейших условий истинного пророчествования является личная святость. Дух Истины обретается в очищенном и обожженном подвижнике, а не в иерархическом достоинстве. Догмат о папской непогрешимости разрывает эту связь — полное противоречие Священному Писанию: «Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым» (2 Пет. 1, 21), и Священному Преданию — принципам святоотеческой аскетики.
«В таинстве Евхаристии имеем, так сказать, лишь «половину» Христа, ибо Он «нем» в таинстве евхаристии. Где же реально искать другую «половину» Иисуса Христа, реально пребывающего в Церкви? Она в Ватикане: она в папе. Папа есть второй способ реального присутствия Иисуса Христа в Церкви… То, что Иисус Христос не положил под один из этих двух покровов, Он положил под другой; и в полноте можно обладать Им только, если уметь в горячем порыве сердца переходить от евхаристии к папе и от папы к евхаристии. Вне этих двух тайн, собственно, образуют одну тайну, мы имеем лишь уменьшенного Христа (Он Сам так установил ()этих двух тайн, собственно, образуют одну тайну, мы имеем лишь уменьшенного Христ от евхаристии к папе и от папы к евхаристи), который недостаточен для нужд как отдельных душ, так и общества» (Еп. Буго, 1922 г., у Зноско-Боровского).
