Может, когда-то и ходила, но больше я так не делаю. На сто процентов излечилась, пока думала, что из-за меня погибли Дженкс и Айви, а смерть Кистена забила последний гвоздь. И я это докажу: я не буду работать с Миниасом, что бы он ни предложил. Прошлого повторять не стану. Я умею менять свое поведение. И я это сделаю. Прямо сейчас. Вот смотрите.
— Кофе готов! — крикнул парнишка за стойкой, и Миниас снял салфетку с колена, будто собирался встать.
— Я возьму, — опередила его я, стараясь, чтобы он как можно меньше взаимодействовал с кем бы то ни было.
Миниас протестовать не стал. Я собралась встать — и поморщилась. Нет, с матерью я его тоже не хочу оставлять.
— Да ради бога, — сказала мама, вставая и шлепая сумку на стол. — Я принесу.
Миниас тронул ее за рукав, и я ощетинилась.
— Алиса, ты тогда не могла бы и корицу захватить? — спросил он. Мама кивнула, медленно высвободила руку и пошла. При этом она держалась за то место, где были его пальцы.
— Не трогай мою мать, — предупредила я и почувствовала себя увереннее, когда Дженкс принял на столе агрессивную позу, зловеще стрекоча крыльями.
— Кто-то ее должен тронуть, — сухо ответил Миниас. — Ее уже двенадцать лет никто не трогал.
— Только не ты.
Я отклонилась назад, скрестив руки на груди и глядя на маму, которая по-старушечьи мило ворковала с продавцом у стойки. Я задумалась. Мама не вышла замуж после смерти отца, и даже не встречалась ни с кем. Я знала, что она намеренно одевается старше своего возраста — чтобы мужчины держались на расстоянии. Если ее как следует постричь и одеть, мы вполне сошли бы за сестер — старшую и младшую. У нее как у колдуньи срок жизни добрых сто шестьдесят лет, и в то время как колдуньи обычно только в шестьдесят создают семью, она нас с Робби родила рано, пожертвовав для этого вероятной карьерой. Может быть, впрочем, мы появились случайно — дети страсти.
От этой мысли я расплылась в улыбке, но согнала ее с лица, заметив, что Миниас смотрит.
Я выпрямилась, увидев идущую к нам маму, — она несла баночку корицы и свой чизкейк. А следом за ней нес все остальное продавец из-за стойки.
— Спасибо, Марк, — сказала она, когда он поставил все на стол и отступил. — Что бы я без вас делала? Вы такой милый юноша.
Я улыбнулась в ответ на вздох Марка — он явно не был польщен таким званием. Потом он посмотрел на меня, на Дженкса — и глаза у него заблестели.
— Эй! — сказал он, засовывая поднос под мышку. — А я ведь вас видел!
