. Уместно упомянуть две позднейшие версии погромов. Согласно советской коммунистической историографии, погромы были в равной мере направлены и против евреев, и против левых, а рабочие если и принимали участие в погромах, то крайне редко. На самом деле нападений на левых было очень мало, а рабочие, особенно железнодорожные, часто играли в погромах видную роль. По черносотенной же версии, СРН «никогда, ни при каких обстоятельствах не призывал убивать кого бы то ни было»; столкновения между русским населением и евреями якобы провоцировались вооруженными еврейскими боевиками, нападавшими на безоружное русское население
[42]. В таком свете погромы представляются просто актами самозащиты против «брутальных, хищных и ненасытных иудеев», выражаясь словами современного черносотенного издания. Но из-за этих «контратак» и пал царский режим
[43].
«Черная сотня» организовывала также политические убийства, в частности убийства депутатов Думы Герценштейна и Иоллоса; в свое оправдание черносотенцы заявляли, что левыми террористами было убито гораздо больше «патриотов». Выбор жертв трудно понять: Герценштейн, например, вовсе не был страстным революционером, а был правым кадетом еврейского происхождения, давным-давно крестившимся, и одним из ведущих специалистов по аграрному вопросу в России. Однако он представлял в парламенте капитал, и сама идея, что еврей, даже крещеный, может заседать от Москвы в Думе, видимо, казалась черносотенцам невыносимой.
К концу 1906 года революционная волна спала, и то же произошло с контрреволюционными акциями. Противоречия между черносотенцами обострились, причем не столько по идеологическим мотивам, сколько из-за столкновения амбиций отдельных вождей. Московское отделение СРН стало независимым, бессарабский помещик Владимир Митрофанович Пуришкевич основал свой «Союз Михаила Архангела», опираясь на сторонников в Одессе, Бессарабии и других южнорусских регионах. В оставшейся части СРН произошел раскол между последователями доктора Дубровина и Маркова-2-го. Они стали обвинять друг друга перед властями в недостатке патриотизма и даже в филосемитизме (что обнаружилось, когда открыли государственные архивы в 1917 году). Власти сократили субсидии, и попытки СРН заняться социально-экономической деятельностью (создание школ, сельскохозяйственных кооперативов, ссудо-сберегательных обществ) провалились. Союз начал антиалкогольную кампанию, но даже если она и имела какой-то успех, по статистике употребления алкоголя этого не видно. Руководители СРН Дубровин и Пуришкевич умерли вскоре после революции. Из них двоих Дубровин был лучшим организатором, но его не любили даже близкие соратники. Петербургский профессор-юрист Борис Никольский, центральная фигура СРН в университетской среде, называл Дубровина «гнусным паразитом» и «грубым отталкивающим животным». Как бы то ни было, но организаторские способности Дубровина обнаружились именно в тот момент, когда другие вожди крайней правой лишь говорили о необходимости что-то делать.
