— Олимпия, — возразил я как можно более хладнокровно, — я поклялся вам и повторяю снова, я клянусь, что это не женщина. Дай бог…
— Что значит вся эта ложь, злодей? Это «дай бог»? Говорю тебе — отошли её прочь, или… Но у меня есть другие способы; я сорву с тебя маску, она сумеет внять голосу разума, если ты неспособен понять его!
Выведенный из себя этим потоком проклятий и угроз, но с притворным равнодушием, я покинул её и отправился домой, хотя было уже поздно. Мой приход, казалось, удивил моих слуг и особенно Бьондетту, которая выразила беспокойство по поводу моего здоровья; я ответил, что совершенно здоров. Со времени моей связи с Олимпией я почти не разговаривал с ней, и в её обращении со мной ничего не изменилось. Но в её внешнем виде ощущалась перемена. Лицо её выглядело подавленным и скорбным.
На другое утро, едва я успел открыть глаза, в комнату вошла Бьондетта с распечатанным письмом в руке. Она протянула его мне, и я прочёл следующее:
«Мнимому Бьондетто.
Сударыня, я не знаю, кто вы и что вы делаете у дона Альвара. Но вы настолько молоды, что заслуживаете снисхождения, и находитесь в столь дурных руках, что внушаете сострадание. По-видимому, этот кавалер обещал вам то же, что он обещает всем, то, в чём и сейчас ещё ежедневно клянется мне, хотя и собирается изменить нам обеим. Говорят, что вы столь же умны, как и красивы; вы не откажетесь прислушаться к доброму совету. В вашем возрасте ещё возможно исправить то зло, которое вы сами себе причинили. Участливая душа предлагает вам свою помощь. Она пойдёт на любые жертвы, чтобы обеспечить ваше спокойствие. Жертвы эти будут соответствовать вашему положению в обществе, надеждам, с которыми вам придётся расстаться, вашим новым видам на будущее. Одним словом, вы сами назовёте ваши условия. Но если вы будете упорствовать в своём желании быть обманутой и несчастной и причинять несчастье другим, будьте готовы к самым решительным мерам, которые отчаяние может подсказать вашей сопернице.
Жду вашего ответа».
Прочитав это письмо, я вернул его Бьондетте.
— Ответьте этой женщине, что она сошла с ума. Вы лучше меня знаете, как это всё…
— Вы её знаете, дон Альвар? Вы ничего не опасаетесь с её стороны?
— Более всего я боюсь, чтобы она не стала мне докучать и впредь. Поэтому я решил покинуть её, и, чтобы наверное избавиться от неё, я сегодня же найму тот уютный домик на Бренте, который мне давно предлагают.
Я тотчас же оделся и отправился заключать сделку. Дорогой я размышлял над угрозами Олимпии. «Несчастная помешанная! — говорил я себе. — Она хочет убить…» Я никогда не мог, сам не знаю почему, вымолвить это слово.
