На фоне полной творческой беспомощности сценаристов, режиссеров и актеров футбольный поединок Ширвиндта изначально воспринимался как настоящая классика эстетики стадионов, сдобренная к тому же завидной долей юмора. Если при этом учесть, что в матче были задействованы самые-самые популярные имена, то станет еще привлекательней весь замысел номера.
Правда, он шел внутри эстрадного концерта, который мог бы состояться и в скромном клубе, и в Колонном зале Дома союзов, ибо все остальные выступления вовсе не требовали такого огромного пространства. Тем более находка Ширвиндта заслуживала всяческой поддержки. И зрители ее оказывали, интуитивно оценивая необычность хода автора и режиссера. Но, к сожалению, устроители подобных представлений предпочитали ограничивать свои усилия приглашением знаменитостей, видя в этом надежный способ привлечь на свою сторону зрителей. Однако уже в конце семидесятых годов, когда бум в театре еще и не думал идти на спад, стадионы начали "гореть" синим пламенем, особенно в больших городах. А в районных центрах небольшие стадионы делали нерентабельными подобные усилия, направленные исключительно на сбор огромных средств - в масштабе тех цен, разумеется... Я не говорю уже о нынешних днях, когда в одинаково трудном положении оказались и первые, и вторые, и третьи.
Александр Анатольевич, что-то вы давно мне не писали.
Я МОГ БЫ БЫТЬ ИНТЕЛЛИГЕНТОМ
Многоуважаемый Борис Михайлович!
В одном из предыдущих писем к Вам я заикнулся о том, что в молодости мечтал так или иначе коснуться всех близких моему образованию профессий. О радиорежиссуре я немного повспоминал, хотел перейти к ТВ, но, мысленно представив Ваш грозный взгляд и энциклопе-дическую осведомленность о всех попытках советского ТВ сделать эфир годным к употребле-нию и ярким, несколько сник и решил приоритет разговора о ТВ оставить за Вами, а сейчас коснуться сферы, где Вы несколько менее оснащены (как тонко я ушел от фразы "ни черта не смыслите"), и поговорить об эстраде. Любовь к эстраде я всосал с молоком матери. Моя мама (кстати, очень хорошо к тебе относившаяся) занималась в Первой студии МХАТ, где подавала надежды, из-за туберкулеза была вынуждена оставить актерскую профессию (это сейчас очень модны чахоточные героини, а при Немировиче, у которого училась мама, было строже) и заняться редакторской деятельностью сначала в Московской филармонии, а затем, когда в филармонии количество талантливых сотрудников определенной национальности превысило ценз на одно советское учреждение, ушла в Московскую эстраду, что находилась тогда напротив ЦУМа, в помещении нынешнего Училища Малого театра. Матери давно нет, но до сих пор я случайно или нарочно сталкиваюсь с актерами, которые с благодарностью вспоминают ее и говорят, что обязаны ей выходу на большую эстраду. Говорить, что я всосал эстраду с молоком матери, не совсем справедливо, ибо я всосал ее и с молоком отца тоже...
