– Да, темп хороший, – с запозданием согласилась Лидия. – Если бы только знали мои родители… – Она помрачнела, опустила глаза и добавила: – Тоник вместе с сумочкой засосала трясина.
– Что?
– Тонизирующее средство. Лекарство. Доктор прописал его мне, чтобы улучшить циркуляцию крови. – Она скрыла тревогу за веселым смехом. – Что ж, отныне моя кровь будет циркулировать, как ей заблагорассудится. Сэм промолчал, не зная, верить или нет.
– Вы служите горничной и при этом живете с родителями?
– Я… да! – На этот раз она солгала, это было совершенно очевидно. – А что тут странного? Вся наша семья служит в одном доме.
– Кухарка и садовник, – предположил Сэм, улыбаясь как можно простодушнее.
Лидия устремила на него пристальный взгляд, ее лучистые глаза затуманились, но быстро прояснились. Она кивнула. Возможно, она не так уж любила лгать, просто не могла иначе. Патологическая лгунья, которая не в восторге от собственных выдумок.
– Кухарку и садовника тревожит кровообращение дочери, – задумчиво произнес Сэм.
Еще один быстрый кивок.
– А что, есть о чем тревожиться? – настаивал он. Возможно, она была более хрупкой и болезненной, чем
ему хотелось думать. В чем же заключается ее болезнь? Неужели в самом деле малокровие?
На этот раз Лидия кивнула печально и безнадежно. Сэм окончательно сник.
– Мэм, вы меня пугаете!
– Ох, простите! – воскликнула она. – Пугаться нечего! Мне не стоило вам признаваться.
Она отвернулась и демонстративно отстранилась, давая понять, что способна передвигаться без посторонней помощи и вообще куда крепче, чем он думает. Как раз это заставило Сэма встревожиться по-настоящему.
– Не надо так смотреть. Ничего страшного не происходит! – заявила Лидия, словно убеждая в первую очередь себя, и он понял, что она до смерти напугана.
– Скажите же, что с вами!
– Не знаю, и никто не знает. Доктора не могут поставить диагноз. Родители говорят, что мне не следует переутомляться.
– Так дело в ваших родителях? Это что-то наследственное?
– Ну что вы! – Она засмеялась. – Просто… просто они волнуются по пустякам. В детстве я была слабого здоровья, почти ничего не могла есть, да и теперь часто страдаю несварением желудка. Стоит подуть ветерку посвежее, как я уже чихаю, а когда утомляюсь, кружится голова. Доктор считает, что я не слишком вынослива, только и всего, но родители уж слишком со мной носятся. Они бы рады завернуть меня в вату и держать под стеклом, а у меня не хватает характера им перечить. – Она понурилась. – Отчасти поэтому я здесь и оказалась: чтобы хоть ненадолго вырваться из-под опеки, ощутить вкус свободы, надеяться только на себя. – Оглядевшись, она засмеялась, с типичной для нее быстротой переходя из одной крайности в другую. – Вот только я не думала, что свободы будет так много!
