Когда Касси вставляла наконечник шланга в бак, ей стало больно при мысли о том, почему ее выбор пал на этот подержанный автомобиль. По приезде в Майами она купила эту золотистую вместительную машину, потому что ее устроила невысокая цена и возможность свободно разместить в ней разное снаряжение. Касси говорила себе, что впереди у нее много увлекательных перспектив, например подводное плавание, парусный спорт, игра в гольф, поездки по выходным на острова Флорида-Кис. Казалось, что все это достаточно заманчиво, чтобы привлечь Ханну в гости. Но радужные планы остались в мечтах, Ханна наотрез отказалась приезжать, а куда-либо выбираться одной у Касси не было ни малейшего желания.
— Я возьму лотерейный билет, Мануэль, — сказала она, расплачиваясь за бензин.
— Вы везучая, сеньора, да? — улыбнулся кассир, подавая ей билет.
— Да, Мануэль, везучая, везет, ты даже представить себе не можешь, как мне везет, — она, как могла, постаралась скрыть иронию.
Офис компании находился в пяти милях к югу от квартиры Касси. Сначала на своем пути она миновала местный клуб, несколько церквей и пару-другую торговых центров, но дальше дорогу никак нельзя было назвать приятной: ехать приходилось мимо мотелей самого неприглядного и сомнительного вида. Конечно же и в Вашингтоне имелись местечки подобного рода, а может быть, и еще почище. Касси не обманывалась на этот счет. Но там ей не приходилось изо дня в день утром и вечером ездить через такие районы. Жизнь ее круто изменилась после трагических событий, к которым она волей судьбы оказалась причастной.
Касси спрашивала себя, каково было жить Памеле Линч. Жизнь любого директора ФБР проходила словно под увеличительным стеклом, а уж внимание к первой женщине на этом посту было еще более пристальным. Положение обязывало Памелу Линч изо дня в день должным образом выполнять свою работу. Самоубийство дочери было трагедией, но по-настоящему затрагивало только ее семью и друзей. Пресса не стала бы делать ей никаких поблажек, если бы она допустила промах. Ей приходилось держать себя в руках и соответствовать должности, а разбитое сердце в расчет не принималось. Касси находила много сходства между собой и облеченной властью женщиной, которая подала на нее в суд, хотя и понимала, что ее положение ни в какое сравнение не идет с трагедией Памелы.
Она сознавала, что до конца жизни будет сожалеть о смерти Мэгги Линч и своей причастности к этому событию. Конечно, можно попытаться найти оправдание своему поступку, цепляясь за мысль о профессиональных обязанностях: общественность имела право узнать, что директор ФБР стремилась силами этой службы отыскать негодяя, напавшего на ее дочь. Но молодая девушка не смогла вынести известия, что ее секрет стал всеобщим достоянием. Жизнь для нее больше ничего не значила. И предал этот секрет гласности не кто иной, как Касси.
