Касси прекрасно понимала, что время ее уходит. Ей было уже тридцать девять, и все ощутимее становились рамки казавшейся когда-то беспредельной тележурналистики. Начальство на словах могло обещать что угодно, но место в информационной программе, идущей во время массового просмотра, скорее всего, досталось бы немолодым мужчинам, а не женщинам в возрасте. По всем статьям пришла пора переключиться и переехать в Нью-Йорк. Но история с Мэгги Линч все изменила и полностью перечеркнула планы Касси. Девушка погибла, и Касси в определенной степени оказалась к этому причастна. Как мать, Касси хорошо понимала боль и гнев Памелы Линч и ее стремление к справедливому суду. Неизвестный начальник пока оставался в тени, в то время как Касси оказалась на виду и стала мишенью для мщения, притом заслуженно.
Касси направилась по пирсу к берегу. Надо было возвращаться домой, если так можно назвать квартиру, которую она снимала, принять душ, переодеться и заставить себя ехать на службу, ставшую постоянным напоминанием о ее неудаче. В конце пирса ее поджидал прокаленный солнцем мужчина в красных, видавших виды бермудах и красно-черной гавайской рубашке, висевшей на нем, как на вешалке. В этой же одежде и в тех же самых черных туфлях на резиновой подошве и грязных носках она видела его далеко не первый день. На прокаленном солнцем, обветренном лице тускло поблескивали голубые глаза. Свалявшиеся седые пряди со стальным отливом были стянуты в хвост вместе с запутавшимися в них клочками сена. На бесцветных губах растрескалась кожа.
Бог весть, где коротал ночь этот человек, но с того раза, как Касси дала ему первые пять долларов, он взял себе за правило каждое утро встречать ее у пирса. Касси остановилась и вытащила сложенную купюру из-за резинки на запястье.
— Обязательно купите сегодня себе что-нибудь вкусное, хорошо? — решительным тоном проговорила она, передавая деньги. Мужчина молча кивнул.
Начало этому своеобразному утреннему ритуалу было положено вскоре после ее переезда в Майами. Тогда же она попыталась разузнать, кто этот человек и откуда и как он оказался в таком бедственном положении. Но люди предпочитали отмалчиваться, и она прекратила расспросы. Ей также не удавалось разговорить незнакомца, но, давая ему деньги, она чувствовала, как на душе у нее теплеет. А еще она надеялась, что полученные деньги тратились им на еду, а не на выпивку. Неужели у этого бедняги не было рядом ни одной родной души, чтобы позаботиться о нем? Мысль огорчала и пугала Касси. «Если Бог не смилуется, то и меня это ждет», — поеживаясь от такой возможности, Касси затрусила прочь. Вот уж точно, что жизнь похожа на дорогу с крутыми поворотами. И она может докатиться до такого положения. Никто от этого не застрахован.
