Саян потерянно пролепетал:
— Я никогда не убивал людей. Видел, как умирают, но чтобы сам, вот так вот просто… Боги запрещают…
— Как ты вообще попал?
Вопрос интересный, Оксана немного разбиралась в стрельбе, представляла, насколько сложно попасть в цель с мечущегося по неправильному зигзагу и подпрыгивающего на трещинах в дороге байка.
— Я не знаю, — выдохнул Саян. — Это было… это как будто не я стрелял. Просто навел самострел и выстрелил, не думал, не сомневался… Это чутье, да?
— Да… по-видимому.
Тефори что-то такое рассказывал — пролазники могут очень метко стрелять, когда надо. Чутье помогает целиться. Даже не помогает, берет контроль над телом.
— Кто это были? — спросила Оксана. — Это те самые напуганные безумцы, про которых ты говорил?
— Не знаю. Может быть. Они выглядели, как островные горцы — это такой народ. Но они живут очень далеко отсюда, за морем. А одеты они были как дружественные послы во время больших празднеств. Очень дорогая одежда. Да, наверное, они безумцы, ни один горец не станет просто так стрелять в человека даже перед лицом смерти. Разве что защищая себя. И никто из людей не станет есть желтоглаза, если не умирает от голода… это же почти как есть людей!
— Желтоглаза? Собаку?
— Да, они жарили на костре желтоглаза. Островные горцы… они очень уважали собак. Я совершенно не понимаю, как они сюда добрались, зачем… Безумие. Может быть, дело в том, что у горцев другие боги… Айхаса… это мой народ… мы больше верим… верили в чистое посмертие, надеялись на перерождение. А у горцев главными были род и семья. Они считали, что продолжаются в своих детях, и вот… все их семьи оказались обречены.
— Ну… по крайней мере не придется их брать с собой. Мой байк не уместит… столько пассажиров.
Оксана сама удивилась своему цинизму. И ее, в отличие от Саяна не тошнит, вообще почти нет никаких эмоций по поводу смерти стрелка-безуца. Хотя Оксана ведь не равнодушный человек…
Это все кино виновато. Привычное зрелище: раздается выстрел, и человек падает. А ведь на самом деле… жил себе человек, жил, а потом Саян его убил.
Стало нехорошо, муторно. И — стыдно за свой цинизм. Но Саян ничего не сказал, принялся возиться с самострелом.
Выехали на прямую, как натянутая струна дорогу, совершенно пустую. Вести будет легко, но есть опасность — гипноз автострады. Особенно, если учесть, что Оксана мало спала последние три дня. Мало и плохо. Последний раз удалось немного вздремнуть часов шесть назад, но до того не спала почти три дня, предчувствия мешали.
