Возможно, что я еврейка отчасти. Я
Избегала тебя - беду,
С твоим Luftwaffe* и волапюком,
С твоими аккуратными усами,
С синими арийскими глазами.
Человек-танк, человек-танк, - Du, Du!
Вместо Бога - свастика. Так черна,
Что небу не просочиться.
Женщина всегда обожает фашиста:
В морду - сапог. На!
Всё - грубому зверю, злому скоту,
Wie du ...*
Папа, вот ты у школьной доски.
(Я храню фотографию ту!)
Подбородок раздвоен (ещё не копыто!),
И нет чёрных сапог,
Но от этого ты не меньше дьявол,
Для меня и для мира - дьявол,
А для себя - полубог,
Как чёрный человек, что пополам
Мне сердце перекусил.
Мне было десять - тебя зарыли там.
В двадцать я хотела уйти в пустоту,
Вернуться обратно, обратно к тебе,
Меня бы устроило даже - к пласту
Земли, над твоими костями
В яме. И в яму ту...
Но меня вытащили из мешка.
Собрали, как говорят, на клею,
И я только тогда поняла, что
Теперь я сде-ла-ю:
Найду
Мужчину в чёрном,
Такого, как в Mein Kampf:*
Копию живую твою.
Он любит пытки, он любит баб,
И ему я сказала "да!".
Этому предел я кладу навсегда!
Телефон чёрный со стены сорван:
Ничьи голоса теперь никогда
Не вползут... В одном я двоих убью:
Вампира, посмевшего воображать,
Что он - это ты. Пил он кровь мою,
И не год и не пять -
Целых семь лет я жила на краю,
Семь лет, если хочешь знать - на краю,
Папа, можешь спокойно лежать:
В твоё чёрное сердце я кол вобью!
Никто в деревне тебя не любил,
Вот пляшут и топчут могилу твою,
Все знали, что ты вурдалаком был!
Папа, папа, выродок.
Кончено...
12 октября 1962
Визг тормозов,
Или крик рожденья? Вот так
Мы зависли над краем,
Дядюшка, миллионер, толстяк,
Джинсовой фабрички хозяин.
(А где-то рядом с дверцей на стуле - ледяной ты!).
Колёса. Резиновые скорпионы кусают свои хвосты.
А это там Испания? Внизу, справа?
Жёлтый и красный* - два страстных, расплавленных цвета лавы
Корчатся и вздыхают. Что же это? Не знаешь и ты.
Это не Франция, не Ирландия, не Ан-гли-я -
Это неистовство. А вообще-то, тут надолго ли я?
Где-то свински орёт ребёнок,
Он всё время в эфире, этот чёртов ребёнок!
Я бы сказала, что это закат,
Но закаты ведь не визжат.
Ты, дядь, утонул в своих семи подбородках, тихий как ветчина.
Как ты думаешь, кто я такая,
