В пещере становилось светлее и влажнее. Они завернули за угол, и Корбетт чуть не вскрикнул от радости, увидев лучи солнца, падавшие в устье пещеры. Они вышли из тоннеля, и Корбетт огляделся по сторонам: позади него высились отвесные утесы Нита, а впереди, за полосой песка и гальки, под безоблачными голубыми небесами бушевало море. Мэв остановилась и сделала жест, показывая на горизонт.
— Держитесь вдоль этих утесов, и тогда вы придете в рыбацкую деревушку.
Она сняла с пальца кольцо, украшенное кельтским крестом, и вручила его Корбетту:
— Отдай это рыбаку Гриффиту. Скажи, что кольцо дала тебе я, и он поможет тебе добраться до самого Бристоля.
— Но ты, Мэв… Ты не можешь — не хочешь бежать со мной?
— Хьюго, беги, умоляю тебя! Это единственный путь к спасению — на суше люди моего дяди догонят и схватят тебя!
Корбетт сжал ее руку и улыбнулся:
— А рыбаки, промышляющие в морях, разве не подвластны лорду Моргану?
— Нет, — ответила Мэв. — Ты ведь знаешь, король пожаловал права на отлов рыбы графу Ричмонду. Сейчас дядя ведет переговоры о том, чтобы выкупить эти права.
Она заметила ошеломленный взгляд Корбетта.
— Что с тобой? Что случилось?
— Ничего, — пробормотал он. — Так, пустяки.
— Тогда поторопись. — Мэв коснулась поцелуем его губ и повернулась уходить.
— Мэв! — Корбетт снял с пальца кольцо покойной жены. — Возьми это! И не забывай меня!
Она кивнула, крепко сжала кольцо в ладони и тихонько скользнула обратно в тоннель.
Корбетт оглянулся еще раз. Берег казался еще более диким, солнце, опускаясь все ниже, уже утратило золотой блеск. Корбетту хотелось остаться здесь, позвать Мэв… Он осознал, что привязался к ней — как привыкает человек к теплому очагу и потом, замерзая, испытывает тоску по огню. Над головой у него с тоскливыми, скрипучими криками кружили чайки, высматривая рыбу. Корбетт ощутил, как накатывает тоскливое одиночество, будто туман, поднявшийся с болот. Он почесал щеку и посмотрел туда, где стоял Ранульф, ковыряя носком сапога в песке, и вспомнил о грозящей им опасности.
— Ранульф! — негромко окликнул он слугу. — Нам пора, иначе начнется прилив и прибьет нас к утесам.
Кряхтя и чертыхаясь, Ранульф взвалил на себя пухлые, тяжелые седельные вьюки и последовал за своим господином. Они шли, держась под выступами утесов, прячась от глаз возможных лазутчиков или наблюдателей. Корбетт старался не тревожить чаек и бакланов, расхаживавших в ленивой прибрежной пене: внезапный птичий переполох тоже мог привлечь чье-нибудь внимание на берегу. Они брели по берегу, а оранжевый шар летнего солнца уже начал закатываться, окрашивая воду у горизонта в огненный цвет. Никаких признаков погони не было; Корбетт надеялся, что Морган (возможно, пущенный по неверному следу племянницей) велит прочесывать Нитскую долину, снарядив на поиск своих людей, и отдаст приказ оцепить все выходы из долины, чтобы настичь и умертвить беглецов. Единственную опасность сейчас представляло море: оно подступало все ближе, и прилив угрожал вот-вот отрезать им путь к спасению. Корбетт поторапливал Ранульфа, хриплым голосом веля ему не отставать и шагать быстрее.
