Тюбервиль встал и налил себе еще вина. Корбетт внимательно за ним наблюдал.
— А что происходило во время капитуляции? — спросил он.
Тюбервиль, вертя в руке кружку, продолжал созерцать вино.
— Французы, черт их побери, требовали, чтобы мы покинули Ла-Реоль, и мы покинули город, оставив валяться в грязи наши знамена и штандарты, а французы выстроились вдоль дорог, так что мы проходили сквозь их строй, под глумливую музыку их труб и барабанов.
Корбетт заерзал на скамье.
— Но ведь вернулись вы с большим почетом, сделавшись начальником королевской гвардии, и ныне отвечаете за охрану короля и его совета?
— А! — Тюбервиль улыбнулся. — Когда мы воротились в Англию, король прочел донесения о походе и, невзирая на протесты Ричмонда, назначил меня на этот пост. — Тюбервиль обернулся и посмотрел в узкое стрельчатое окно. — Мне пора: я должен навестить караул и убедиться в том, что ничто не угрожает нашему августейшему государю.
Корбетт уловил легкую иронию последней фразы и улыбнулся в ответ. Ему понравился этот человек: настоящий воин, жестковатый, ироничный, но неожиданно ранимый.
— Последний вопрос — прежде чем вы удалитесь, — попросил Корбетт. — Какие условия выставили французы, выпуская вас из Ла-Реоли?
— Заложники!
Корбетт увидел ярость в глазах рыцаря.
— Они потребовали заложников?
Тюбервиль кивнул:
— Да, Ричмонд, я и другие военачальники вынуждены были обещать, что отправим наших родных в Париж гарантами мира, чтобы, пока не разрешены теперешние трудности, у нас не было соблазна затеять в Гаскони войну против французского короля, — пояснил он.
— И кого вы отправили в Париж?
— Двоих сыновей. — Ответ прозвучал отрывисто и горестно, но Корбетт заметил ненависть, мелькнувшую в глазах Тюбервиля.
— А Ричмонд?
— Ричмонд? Он послал свою дочь.
— Вы пишете сыновьям?
— Да, письма отправляются туда через Канцелярию, в их мешках. Ричмонд тоже шлет письма, а все копии хранятся в Палате грамот.
— Вам не нравится Ричмонд?
Тюбервиль бросил удивленный взгляд на Корбетта.
— Будь на то моя воля, — ответил он, — я бы отдал этого несведущего лорда под суд как изменника.
Он поднялся, коснулся Корбеттова плеча и вышел из комнаты.
Чиновник вздохнул, встал и тоже направился к выходу. Ему не терпелось допросить Ричмонда, но ведь граф — кузен самого короля, и что, если тут ошибка? Корбетт закусил губу и решил, что с этим придется повременить. Тем не менее Ричмонд вызывал у него сильные подозрения, он ощущал какой-то зуд, будто от старой раны, и понимал, что не обретет покоя, пока не разгрызет этот орешек. Он вспомнил, что Тюбервиль упоминал о копиях писем, и решил, что узнает о Ричмонде кое-что новое, ознакомившись с содержанием писем, которые тот слал дочери в Париж.
