— Расцветок не видно. Два вымпела на мачтах! — раздалось в ответ.
Юэлл надеялся, что это англичане. О, Боже милостивый, как он на это надеялся! Теперь он думал уже не о землях и не о рыцарских привилегиях, а о миловидной жене, о юных дочерях и о своем любимом корабле. Капитан нутром чуял, что это — французские корабли, посланные за ним вдогонку, как борзые — за перепуганным зайцем. Юэлл, еще не веря в происходящее, глядел по сторонам: полотнища парусов были ослаблены, и каждым своим дюймом ловили ветер, двое матросов на корме управлялись с огромным румпелем, а остальные члены экипажа стояли у снастей, ожидая команд. Он обернулся и увидел перепуганное, побелевшее лицо старшего боцмана Стивена Эпплби. Юэлл совладал со страхом, стиснувшим ему сердце и желудок, и постарался изобразить хладнокровие.
— Поднимай людей, Стивен, — сказал он спокойным голосом. — Раздай им шишаки и шлемы, плащи и арбалеты и колчаны со стрелами.
Стивен, поморщившись, кивнул и начал спускаться вниз. Порывы ветра заглушали его громогласные команды.
Вскоре матросы высыпали на палубу — усталые, изможденные, бледные. Они на ходу застегивали кожаные куртки, надевали шлемы и поручи, отчаянно силясь защитить тетиву своих арбалетов от секущего дождя. Юэлл велел им занять места на носовой и кормовой надстройке корабля, а также у веревочных снастей, которые, словно змеи, опутывали грот-мачту. Он обрушил на матросов новый поток команд, и двое юнг притащили песок и соль, чтобы посыпать обледеневшие доски палубы, а еще один принялся разводить огонь в маленькой жаровне под колпаком, стоявшей в трюме. Юэлл вернулся к борту и сквозь дождь с надеждой воззрился вдаль. Вначале он ничего не увидел, но потом, напрягши зрение, вдруг различил смутные очертания кораблей. Французы настигали его. Юэлл тихонько выругался, стараясь не выказывать тревоги. Может быть, он еще уйдет от погони. Но сейчас лишь раннее утро, и до наступления спасительной темноты еще целый день. В глубине души английский капитан понимал, что его кораблю не уйти, и намерения французов не вызывали у него ни малейших сомнений. Они не питали любви к английским морякам, да и рыцарские правила не распространялись на войну на море.
Погода не переломилась, и к полудню французы уже приближались к ним — два больших когга, купеческие суда, переделанные в военные. Огромные паруса позволили им набрать скорость, и теперь они подходили к английскому кораблю с обеих сторон. Юэлл разглядел синие флаги, украшенные серебряными лилиями, и — еще более грозный знак — стяг с орифламмой, возвещавший, что французы не собираются брать пленных. На гигантских надстройках на корме и носу столпились французские лучники, палубы блестели от доспехов, а еще Юэлл заметил небольшой столб черного дыма, говоривший о том, что у французов есть катапульты. Юэлл с отчаянием поглядел по сторонам. Он ничего не мог поделать: о том, чтобы сдаваться, и речи не было, потому что в морском бою пленники не нужны. Он глубоко вздохнул, помолился святой Анне и надел на себя старый, в пятнах ржавчины, нагрудник и разболтанный стальной шлем. Французы надвигались с обеих сторон, из их катапульт уже вылетали в хмурое серое небо большие огненные шары — горящая смола. Первый шар пролетел мимо, но вскоре на палубу «Святого Христофора» обрушился целый град огня.
