После нескольких дней общения с Русановым Кокорин "расшифровал" себя - и в части своего "родства", и в части полученного от немцев задания. Обрадовавшись новому "союзнику", капитан поинтересовался, будет ли он выполнять его поручения? Кокорин, не задумываясь, согласился, и свои отчеты немцам о ходе "разработки" стал писать под диктовку Русанова. Их содержание было направлено на дискредитацию в глазах гитлеровцев руководителей "Русского комитета", будущих руководителей КОНРа - Власова, Трухина, Малышкина и Жиленкона. Не был забыт и предводитель созданной на Брянщине-Орловщине "Русской освободительной народной армии" (РОНА) Бронислав Каминский.
О Власове, в частности, сообщалось, что он служит у немцев по заданию советской власти и занимается переброской на сторону Красной Армии отдельных бойцов и целых подразделений РОА. То же самое - с некоторыми вариациями - докладывалось и о Трухине, Жиленкове, Малышкине. В отношении Каминского указывалось, что он является давним агентом НКВД, заброшенным в немецкий тыл.
"Разработка" гэбиста продолжалась до ноября 1944 г., пока Русанов не перерезал себе вены. По словам захваченного в плен после войны коменданта лагеря Заксенхаузен штандартенфюрера СС Антона Кайндля, вскоре капитан умер от потери крови. Но странное совпадение - в том же ноябре бесследно исчезает и командир РОНА (она же - "бригада Каминского" или - 29-я русская гренадерская дивизия СС) бригадефюрер СС Бронислав Каминский. Ходили слухи, что немцы ликвидировали его за зверства при подавлении Варшавского восстания. Но может быть, здесь сыграло свою роль то, о чем доложил в СД Кокорин?
Яков Джугашвили
Кокорина не сразу поместили в тюремный блок концлагеря Захсенхузен. Первое время после прибытия его, как уже говорилось, содержали в блоке "А". Это были три восьмикомнатных барака и барак для охраны, изолированные от общего отделения концлагеря высокой стеной и внутренним ограждением из колючей проволоки. Здесь заключенные содержались на привилегированном положении. Их размещали в двухместных или в одноместных комнатах, которые запирались лишь с наступлением темноты. После подъема многие, по разрешению коменданта, могли беспрепятственно общаться между собой или гулять во дворике. Паек им полагался такой же, как и эсэсовской охране.
В блоке "А" содержались, например, такие заключенные, как греческие, а в конце войны - итальянские генералы, личный врач и адъютант заместителя фюрера по партии Рудольфа Гесса (Кокорин называл его попросту - Франц).
