Во время празднования Дня Москвы, когда Володя, переодетый весёлой разноцветной медузой, жонглируя морскими звёздами, колесил на моноцикле по улицам города, к нему подошёл одетый в дорогое пальто с каракулевым воротником невысокий кругленький как пончик мужчина.
Бегающие плутоватые глаза толстяка задержались на циркаче.
— Ты-то мне и нужен, — воскликнул он. — Остановись на минутку.
Представившись как импресарио, толстяк оставил Володе свою визитную карточку и попросил позвонить, обещая очень выгодный контракт.
"Соломон Махмудович Оболенский, импресарио", — прочитал на визитке удивлённый столь неожиданным сочетанием циркач. Вернувшись домой, он набрал указанный на карточке номер телефона.
— Вы произвели на меня впечатление, молодой человек, — с энтузиазмом сообщил ему Соломон Махмудович. — Я предлагаю вам трёхмесячное турне по странам Латинской Америки в составе передвижного кабаре "Машки и Наташки". Оплата — две тысячи долларов в месяц, переезды, гостиницы и питание — за наш счёт. Кроме того, мы выдадим вам новый реквизит — ваш велосипед чудом не рассыпается на ходу. После гастролей новый моноцикл достанется вам. Ну, как, согласны?
— Я подумаю, — ответил Володя.
Предложение было столь щедрым, что это наводило на подозрения. Перспектива получить хороший моноцикл соблазняла циркача даже больше, чем деньги. А когда Соломон Махмудович пригласил его в "Машки и Наташки", чтобы посмотреть его номер на новом велосипеде, Володя просто обомлел при виде сверкающей яркими красками и хромированными частями машины. Предостерегающий внутренний голос умолк, и циркач, не колеблясь, подписал контракт. Через два месяца он любовался бескрайней гладью Атлантического океана через иллюминатор самолета, уносящего его в далекую и загадочную Бразилию.
Выступления кабаре проходили с неизменным успехом. Украшенные блёстками и страусовыми перьями Машки и Наташки, все как одна дородные блондинки, пели и плясали, высоко вскидывая ноги и приводя в неистовство смуглых темпераментных латиносов. Володя в серебряном костюме лавировал среди них на одноколёсном велосипеде, жонглируя тарелками и булавами.
Всё шло хорошо. Володя привык к аплодисментам и жаркому тропическому солнцу и даже выучил несколько испанских слов. Но одна вещь не переставала его удивлять: помимо столиц и крупных городов, дающих большие сборы, кабаре останавливалось в небольших удалённых от центра селениях, где люди ходили босиком, а по улицам бродили домашние животные, и где выступления были абсолютно убыточны. В Венесуэле они заехали в затерянный в сельве поселок со странным названием Матаамбре, что, как объяснила циркачу танцовщица, знающая испанский язык, означало "Замори червячка", в Чили посетили городок Номбре-де-Диос — "Имя Божье", в Боливии — деревеньку Паловерде — "Зеленая палка", а в Колумбии — село с совсем уже непонятным названием Орденьяторо — "Подои быка"…
