Стихотворения, 1923 | страница 5



А надоест свиней в животе пасти —
решает:
    — Хорошо б попостить! —
Подают ему к обеду да к ужину
то осетринищу,
       то севрюжину.
Попостит —
    и снова аппетит является:
буржуй разговляется.
Ублажается куличами башенными
вперекладку с яйцами крашеными.
А в заключение —
            шампанский тост:
— Да здравствует, мол, господин Христос! —
А у пролетария стоял столетний пост.
Ел всю жизнь селедкин хвост.
А если и теперь пролетарий говеет —
от говений от этих старьем веет.
Чем ждать Христов в посте и вере —
религиозную рухлядь отбрось гневно
да так заработай —
             чтоб по крайней мере
разговляться ежедневно.
Мораль для пролетариев выведу любезно:
Не дело говеть бедным.
Если уж и буржую говеть бесполезно,
то пролетарию —
           просто вредно.

[1923]

Крестьянин, — помни о 17-м апреля!>*

Об этом весть
           до старости древней
храните, села,
            храните, деревни.
Далёко,
    на Лене,
        забитый в рудник,
рабочий —
        над жилами золота ник.
На всех бы хватило —
           червонцев немало.
Но всё
    фабриканта рука отнимала.
И вот,
    для борьбы с их уловкою ловкой
рабочий
    на вора пошел забастовкой.
Но стачку
       царь
        не спускает даром,
над снегом
        встал
        за жандармом жандарм.
И кровь
    по снегам потекла,
                  по белым, —
жандармы
       рабочих
           смирили расстрелом.
Легли
    и не встали рабочие тыщи.
Легли,
    и могилы легших не сыщешь.
Пальбу разнесло,
        по тундрам разухало.
Но искра восстанья
        в сердцах
           не потухла.
От искорки той,
               от мерцанья старого
заря сегодня —
               Октябрьское зарево.
Крестьяне забыли помещичьи плены.
Кто первый восстал?
              Рабочие Лены!
Мы сами хозяева земли деревенской.
Кто первый восстал?
             Рабочий ленский!
Царя прогнали.
              Порфиру в клочья.
Кто первый?
          Ленские встали рабочие!
Рабочий за нас,
        а мы —
           за рабочего.
Лишь этот союз —
           республик почва.
Деревня!
    В такие великие дни
теснее ряды с городами сомкни!
Мы шли
    и идем
        с богатеями в бой —
одною дорогой,
        одною судьбой.
Бей и разруху,
        как бил по барам, —
двойным,
    воедино слитым ударом!

[1923]

17 апреля>*

Мы
      о царском плене
забыли за 5 лет.
Но тех,
   за нас убитых на Лене,
никогда не забудем.
        Нет!
Россия вздрогнула от гнева злобного,
когда
   через тайгу
до нас
   от ленского места лобного —
донесся расстрела гул.
Легли,
   легли Октября буревестники,