Лебединый стан | страница 8
Мать с дочерью идем — две странницы.
Чернь черная навстречу чванится.
Быть может — вздох от нас останется,
А может — Бог на нас оглянется…
Пусть будет — как Ему захочется:
Мы не Величества, Высочества.
Так, скромные, богоугодные,
Душой и телом — благородные,
Дорожкою простонародною —
Так, доченька, к себе на родину:
В страну Мечты и Одиночества —
Где мы — Величества, Высочества.
1 октября 1918
Бальмонту
Пышно и бесстрастно вянут
Розы нашего румянца.
Лишь камзол теснее стянут:
Голодаем как испанцы.
Ничего не можем даром
Взять — скорее гору сдвинем!
И ко всем гордыням старым —
Голод: новая гордыня.
В вывернутой наизнанку
Мантии Врагов Народа
Утверждаем всей осанкой:
Луковица — и свобода.
Жизни ломовое дышло
Спеси не перешибило
Скакуну. Как бы не вышло:
— Луковица — и могила.
Будет наш ответ у входа
В Рай, под деревцем миндальным:
— Царь! На пиршестве народа
Голодали — как гидальго!
Ноябрь 1919
1920 г
Кремлю:
Над твоим черноголовым верхом
Вороны кружат…
―――
Ты уходишь день, не открыв Кремля.
Ты плывешь в колокольном звоне…
Из Двадцатого Года уходишь ты,
Вербное Воскресенье
Благовещенье — внук твой
— откроет реку…
— Из Двадцатого Года,
из Двадцатого Века…
(Алины стихи — Москва, весна 1920 г.)
«Я эту книгу поручаю ветру…»
Я эту книгу поручаю ветру
И встречным журавлям.
Давным-давно — перекричать разлуку —
Я голос сорвала.
Я эту книгу, как бутылку в волны,
Кидаю в вихрь войн.
Пусть странствует она — свечой под праздник —
Вот так: из длани в длань.
О ветер, ветер, верный мой свидетель,
До милых донеси,
Что еженощно я во сне свершаю
Путь — с Севера на Юг.
Февраль 1920
Москва
Блоку
Как слабый луч сквозь черный морок адов —
Так голос твой под рокот рвущихся снарядов.[9]
И вот, в громах, как некий серафим,
Оповещает голосом глухим
— Откуда-то из древних утр туманных —
Как нас любил, слепых и безымянных,
За синий плащ, за вероломства — грех…
И как — вернее всех — ту, глубже всех
В ночь канувшую — на дела лихие!
И как не разлюбил тебя, Россия!
И вдоль виска — потерянным перстом —
Все водит, водит… И еще о том,
Какие дни нас ждут, как Бог обманет,
Как станешь солнце звать — и как не встанет…
Так, узником с собой наедине,
(Или ребенок говорит во сне?)
Предстало нам — всей площади широкой! —
Святое сердце Александра Блока.
Апрель 1920
Ex — ci-devant[10]
(отзвук Стаховича)
Хоть сто мозолей — трех веков не скроешь!
Рук не исправишь — топором рубя!
О, откровеннейшее из сокровищ:
Порода! — узнаю Тебя.
Как ни коптись над ржавой сковородкой —
Всё вкруг тебя твоих Версалей — тишь.
Книги, похожие на Лебединый стан