Канет ночь в пучину,
Катит коло солнца,
Стены в сети трещин,
Твердь песком струится,
И лишь куча щебня,
Где был гордый замок.
Голоса шептали, перекликались, звали… Я брел в тумане, не различая, где верх, а где низ. Только каменистая почва под ногами давала хоть какой-то ориентир. Ее прочность была чем-то реальным, чему можно доверять. Откуда-то я знал, что эта дорога сквозь бездну не изменится, пока я не захочу этого.
В голове крутились мысли о бренности всего живого, о том, что любой мир в конце концов устает и рассыпается в пыль. Существование мира – такая же капля, как жизнь человека – или орка, не важно…
Вдруг я почувствовал, что уже не один на этой дороге. Рядом со мной шла женщина… Сказать, что она была красавицей – это ничего не сказать. Она была похожа на отфотошопленную фотографию из глянцевого журнала. Все, что мешает, убрано, все, что привлекает, усилено.
Наверное, именно такой видела себя в своих мечтах Аданэль.
У моей неожиданной спутницы была великолепная фигура, обтянутая черным с красным платьем, – талия такая тонкая, что я мог бы обхватить ее ладонями в кольцо, а выступающие соблазнительными холмами груди – белые и полные. Глубокое декольте позволяло видеть даже ямочку между ними – «дорогу страсти», как писали в старых балладах. Платье было таким открытым, что казалось – еще чуть-чуть, и наружу вырвутся непокорные соски. Но чуда не происходило, и я поднял глаза выше. Гордая шея, мраморно-белая кожа лица, волны черных кудрей, спадающих на плечи… Глаза… нет я так и не понял, какого они цвета – синие или черные – слишком длинные ресницы бросали глубокую тень… Да и не хотелось мне почему-то смотреть ей в глаза. А вот полные чувственные губы вызывали желание впиться в них поцелуем. Казалось, они только и ждут этого…
Дав рассмотреть себя как следует, женщина задумчиво, словно ни к кому не обращаясь, спросила:
– Уверен ли ты, смертный, в выбранном пути?
«Еще одна богиня на мою голову», – подумал я.
Но вслух ответил:
– Я никогда ни в чем не уверен, о прекраснейшая!
– Так зачем же ты спешишь, ускоряя свою гибель?
– Без движения нет жизни, – решил пофилософствовать я.
А что? Пусть я выгляжу как зеленая мартышка, но, может, красавица купится на изысканные речи?
– О, как ты прав, смертный! Только движение, только бесконечная изменчивость – основа всего и вся. Любые границы – это смерть. Любые законы сдерживают развитие. Эпоха сменяет эпоху, форма меняется на бесформие, из которого вырастают новые формы, старое разрушается, его место занимает юное и более сильное. Зачем тебе этот ветхий мир? Разреши событиям идти своим чередом.
