* * *
После мутного полусумрака чулана ослепительное летнее солнце снаружи заставило Айлэ Монброн зажмуриться — подобно всем уроженцам Рабиров, она недолюбливала слишком яркий дневной свет. Шедший следом Хасти подтолкнул ее в спину. Девушка легко сбежала по ступенькам, и, едва ее нога коснулась мягкой травы перед сараем, альбийские воины окружили ее с четырех сторон.
Баронетта отметила, что помимо уже знакомых лучников, среди караульных появилось несколько воинов иного вида. Более высокие и смуглые, одетые в легкие доспехи из жестких пластин густо-синей кожи с великолепным, золотым тиснением на груди, с короткими тонкими копьями наперевес и пристегнутыми к поясам кинжалами, эти смотрелись настоящими бойцами и вели себя куда более решительно. Айлэ и, следом за ней шагах в десяти, рабирийца почти бегом погнали меж домов куда-то к дальней окраине. По пути им не позволяли ни оглядываться, ни переговариваться, а при малейшей задержке чувствительно покалывали копьем пониже спины.
Такое обращение лишило девушку всякой возможности запомнить дорогу, которой их вели, а также желания рассматривать местные достопримечательности. Пару раз она слышала гневный рык Хасти. В глазах потемнело, дыхание сбилось, и бегущий перед ней копьеносец, оборачиваясь, бросал на нее насмешливый взгляд. Потом плотное кольцо спин мгновенно расступилось по окрику головного воина, и пленники с разбегу вылетели на большое пустое пространство, под взгляды десятков любопытных глаз. К этому моменту Айлэ совершенно выдохлась и думала единственно о том, как бы устоять на ногах, но все равно упала бы в желтую пыль, не подхвати ее одноглазый. Лишь немного погодя она смогла наконец отдышаться и рассмотреть место, где, возможно, предстояло решиться их общей судьбе.
Плотно утоптанный круг, засыпанный мелким желтым песком, с коего при малейшем движении вздымались облачка едкой пыли, достигал в поперечнике шагов двадцати. Наверное, жители поселка, название которого пока что оставалось тайной, накрывали здесь большие столы во время праздников или, может быть, всем миром решали вопросы, требующие общего обсуждения. Ближайший дом, добротный, бревенчатый, украшенный богатой резьбой, остался позади. За кругом желтого песка, отчего-то напомнившим Айлэ гладиаторскую арену, начинался роскошный луг с изумрудной травой.
Как раз на границе яркой зелени и пыльной желтизны раскинул великолепную крону огромный старый дуб. В его тени стояли три кресла, сделанных резчиками из обрубков огромных древесных стволов. Одно, пониже, пустовало. В другом восседал альб в сине-серебряных одеждах и с тонким жезлом из полированного дерева в руке. Длинные золотые волосы альбийского вельможи, собранные в пучок высоко на затылке, спадали до плеч, прекрасное лицо хранило скучающее и надменное выражение. Третье кресло занимала медноволосая красавица, рассеянно поигрывавшая подвеской из крупного сапфира в глубоком вырезе длинного синего платья. Полдюжины копьеносцев в синем выстроились полукругом за спинками кресел, еще не менее дюжины через равные промежутки окружали арену, картинно приставив копья к ноге. Были среди охраны и местные лучники, в сравнении с пришлыми воителями выглядевшие весьма бледно, а фоном происходящему служила безмолвная толпа поселян, числом сотни полторы. Ни одной женщины или ребенка Айлэ среди них не заметила.
