Если бы мне сказали: «Вустер, решай, что для тебя предпочтительнее – чтобы тебе выпустили кишки голыми руками или же отделают хлыстом?», – я бы затруднился с ответом. Уж если на то пошло, лучше, когда и то, и другое происходит с кем-нибудь другим. Но, думаю, я все же высказался бы в пользу последнего, при условии, что отделывать будут в тесном помещении, где осуществить это нелегко. Размеры гостиной в «Укромном уголке» не позволяли Куку замахиваться. Он был вынужден ограничиться тычками, от которых человеку подвижному, вроде меня, не составляло труда увернуться.
Я и увертывался без особого напряжения физических сил, но покривил бы душой перед своими читателями, если бы сказал, что получал от этого удовольствие. Чувство собственного достоинства страдает, когда скачешь, точно барашек на весеннем лугу, по воле старого идиота, которого невозможно урезонить. Кук в своем невменяемом состоянии был явно не способен воспринять никакие резоны, хоть бы их ему поднесли на тарелочке, гарнированные кресс-салатом.
А сойтись с ним в рукопашную мне не позволяло как раз то обстоятельство, что он старый и малорослый. Именно это сочетание в папаше Куке (преклонный возраст и карликовый рост) мешало мне проявить свою доблесть. Будь на его месте кто-нибудь мелкий, но молодой, или наоборот, пожилой, но приличных размеров, я бы, наверное, да нет, определенно врезал ему от души, но нельзя же поднять руку на вредного недомерка, который уже доживает шестой десяток. Благородство, присущее Бустерам, не позволяло мне даже допустить подобную мысль.
Раза два у меня мелькала мысль, не выбрать ли линию поведения, которая первоначально пришла мне в голову,- а именно, бежать до северных пределов Шотландии. Читая про то, как кого-то там отхлестали на пороге клуба, я часто недоумевал, почему жертва не поднялась на крыльцо и не вошла внутрь, ведь человек на другом конце хлыста – не член клуба, и швейцар его не пропустит ни за какие коврижки.
Однако загвоздка была в том, что, прежде чем пуститься бегом в Шотландию, я должен буду повернуться к Куку спиной, а это могло бы иметь роковые последствия. Вот почему мы продолжали наш ритмический танец, пока наконец мой ангел-хранитель, до сих пор дремавший в бездействии, не очнулся и решил вмешаться – давно бы так. В «Уютном уголке», как во всяком деревенском домике такого рода, у стены стояли старые напольные часы, и мой ангел-хранитель подстроил так, что Кук налетел на них и с разгону шлепнулся на пол. Он лежал на полу, а я действовал с подлинно вустерской предприимчивостью.
