Гута взглянула Аброгастесу в глаза и тут же испуганно опустила голову.
Она знала, что Аброгастес ненавидит ее, но иногда в его глазах она улавливала некое выражение, по-видимому, злившее самого Аброгастеса, которое наполняло Гуту странными чувствами, давало слабую надежду и ощущение возможной силы. Она замечала, что порой Аброгастес смотрит на нее с острым желанием. В таких случаях она пыталась выпрямиться или наоборот, изящно выгнуть тело у его ног, чтобы выглядеть более красивой и соблазнительной. Иногда Аброгастес бил ее или давал пинка.
«Помни о своем ошейнике, грязная сука», — говорил он, и она не осмеливаясь ответить, только опускала голову. Аброгастес уходил, оставив ее стоять на коленях или лежать — брошенную, забытую, полностью осознающую тяжесть своего ошейника. Гута хотела, чтобы он хоть изредка вспоминал о ней. Она знала, что влюблена. Но какой неслыханной дерзостью могло показаться это чувство у простой рабыни! Какой беспомощной делали ее чувства!
— Встань поближе, на колени, милашка Гута, — позвал Аброгастес и стукнул ладонью по краю скамьи.
Она подползла поближе, пока не оказалась совсем рядом со скамьей.
Он приподнял огромный замок ошейника, дужки которого входили в прочную петлю и одно из звеньев тяжелой цепи, спускающейся между грудями женщины перекинутой через бедро тяжелой петлей, ведущей к кольцу слева от помоста.
Аброгастес небрежно выпустил замок из пальцев и взглянул на женщину.
— Ты создана для цепи и ошейника, — произнес он.
— Да, господин.
— Скоро начнется весна, — задумчиво произнес он, — каменные ливни закончатся.
— Да, господин.
— Тогда львы вновь выйдут из логовищ.
Так он напомнил о кораблях, которые у варваров назывались «львами».
— Ты была жрицей, священной девой, — произнес он.
— Да, господин.
— А теперь стала простой рабыней.
— Да, господин.
— Но ты все еще, насколько я понимаю, девственница?
— Господин еще не счел нужным лишить меня девственности, — пробормотала она.
— Или отдать тебя конюхам, как он может поступить, — добавил Аброгастес.
— Нет, господин… — умоляюще прошептала она.
— Куда, по-твоему, пойдут львы на охоту этой весной?
— Я не знаю, господин, — испуганно сказала она. Аброгастес откусил мяса от оставшегося в руке куска и начал неторопливо жевать.
Женщина следила за ним, почти теряя сознание от голода.
— Так ты голодна? — спросил он.
— Да, господин! — быстро ответила она.
Он оторвал клочок мяса от большого куска и протянул рабыне, но как только она осторожно и благодарно взяла его, выдернул мясо из ее рта.
