Босые ноги рабынь переступали по стальной решетке главной платформы близ некрутого ската, также решетчатого, поднятого на уровень второго погрузочного яруса. Рабыни не испытывали особого неудобства, так как ячейки решетки были мелкими, но они, вероятно, нагрелись и резали обнаженные ступни острыми бесчисленными кромками прутьев. Решетчатый скат, который можно было приподнять на различный уровень, был устроен так же.
— Живее! — прикрикнул офицер у люка.
Одна из рабынь, блондинка, направилась к трапу у пассажирского входа, поднялась на три ступени, но тут же вскрикнула от боли — ниже подола короткой белой юбки ее ноги ожег удар плети одного из двух офицеров, которые пригнали на причал рабынь — по-видимому, он был самым суровым из надсмотрщиков.
— Что это ты делаешь? — сердито поинтересовался он.
— Поднимаюсь на борт, — ответила женщина. На причале поднялся смех.
— Ступай туда, где стояла, — сурово приказал офицер, указывая плетью на толпу полуобнаженных красавиц, стоящих у решетчатого ската.
На мгновение она застыла на ступеньке трапа, но когда офицер вновь поднял плеть, быстро спустилась вниз и встала с рабынями.
Смех на причале не утихал.
— Простите ее, господин, — обратился белобрысый офицер к Юлиану. — Эта женщина с Майрона-VII, она так погрязла в долгах, что была продана в рабство, и пока еще плохо понимает, что значит быть рабыней.
Юлиан внимательно разглядывал белокурую рабыню.
— Она еще научится! — засмеялись одни грузчики.
— Да! — подхватили другие, и смех вспыхнул с новой силой.
— Отойдите в сторону! — вдруг крикнул офицер.
Мимо прогнали небольшое стадо свиней — всего около дюжины, им управляли двое мужчин с палками. Стадо загнали в нижний люк, куда заносили грузы.
— Сюда! — донесся из люка голос матроса.
— Тебя погрузят туда, крошка, — сообщил старший офицер блондинке, указывая на нижний люк, — вместе с другой скотиной.
Рабыня согнулась и, похоже, с отчаянием и испугом попыталась сорвать со щиколотки браслет.
Из двадцати рабынь или тех, кого принимали за рабынь, десять были брюнетками, десять — блондинками.
— А они недурны, — заметил один из мужчин.
— Да, — отозвался другой.
— Интересно, зачем их везут на Тангару, — произнес первый.
— Нас поселят в тавернах Вениции, — объяснила одна из рабынь.
— Думаю, у меня найдется дело в Вениции, — многозначительно сказал мужчина.
— Вряд ли, — рассмеялся другой, — это же настоящая глухомань.
«Ив такое место увезли отунгов», — с досадой отметил про себя Отто.
